– Да, но еще тяжелее для кого-нибудь, кто настолько бел, что сияет в темноте.
В тот день Бен ничего не нарисовал. Не сделал ни наброска, ни единого мазка. Он словно бы совершал промеры и создавал фундамент для будущего дома. Я был очарован таинственностью данного процесса и впервые за много месяцев, а может, и лет, не вспоминал о своем состоянии. Когда мы возвращались домой, я посмотрел на борзую в зеркальце заднего вида и произнес:
– Искусство, Комета, это волшебство. А я люблю волшебство.
В следующий раз, когда мы оказались в студии во дворе, я спросил у Бена:
– Как вам приходит в голову, что нарисовать?
Он рассмеялся тупости вопроса, но постарался ответить подробно:
– Последние несколько дней я собирался с мыслями. Картина, над которой я сейчас работаю, – я покосился на мольберт: холст на нем оставался по-прежнему чист, – навеяна словами, написанными гуру Ринпоче. Нет-нет, он не из американских индейцев – он буддист. Ринпоче пишет, как буддисты понимают основную причину страдания – это «я» или эго, навязчивая идея, удерживающая человека от познания реального мира. Мир фальшив, если эго превращается в центр мироздания. Прочитав это, я увидел лицо, несущее черты различных этнических групп. Вселенского туземца, если угодно. В портрете этого человека я хочу воплотить прочитанную мною мысль гуру.
Во время нашего следующего визита Бен начал писать. Работая, он объяснял технические аспекты живописи: глазурирования, смешивания цветов, композиции, расположения деталей и иные тонкости, – которые меня совершенно захватили.
– Я кладу на все мои картины несколько тонких слоев чистой глазури. Свет мерцает на поверхности холста, и краски становятся ярче. Создается эффект глубины.
Пытаясь понять произведение искусства, вы чувствуете себя археологом, снимающим слои земли с найденного им предмета. Каждый слой – кусочек будущего открытия. Вот и осознать смысл какого-либо одного символа – например медицинского колеса – урок, сам по себе содержащий собственные слои. Медицинское колесо указывает не только на четыре стороны света. Оно – первая энциклопедия Северной Америки, содержащая информацию о священных цветах и животных, земных элементах, духовных знаках и человеческих расах. Это лишь один символ. И Бен предлагал взгляд только одного художника. А он не единственный живописец в Седоне. В этом городе их много.
Искусство превратилось для меня в разновидность буддизма. Поскольку оно главным образом сосредоточено на понимании и изображении чего-то вне художника – других культур, точек зрения, времен и верований, – то помогало мне переместить из центра Вселенной мое личное. Мои боль и печаль ничего не значили по сравнению с миром, таким, каков он есть. Жизнь больше, лучше и светлее, чем существование одного индивидуума. Я вспомнил, что актриса Этель Бэрримор говорила нечто подобное о преодолении замкнутости в себе: «Чем больше вещей вам нравится, чем больше вы интересуетесь окружающим, чем больше в вашей жизни радости и негодования, тем больше вам остается, если что-нибудь случается».
