Я чувствовал, что борзая огорчена изменением заведенного у нас порядка жизни. Может, следовало придумать команду, которой я давал бы ей понять, что мы приступаем к занятиям? Например, говорить: «За работу!» В дальнейшем я всегда предупреждал Королеву (это словечко Дженни к ней все-таки приклеилось), что начинается урок. Команда «За работу!» мне пригодилась и позднее, когда требовалось отвлечь Комету от общения с посторонними. Стоило ее подать, и всех любящая, находящаяся в центре внимания борзая превращалась в сосредоточенную служебную собаку и не интересовалась никем вокруг.
Я учил Комету открывать двери по часу или два ежедневно. Когда до приезда Фредди оставалось две недели, она уже пресекала мои попытки самостоятельно разбираться со створками – понимала, что, помогая мне, лишает меня возможности выходить из помещения без нее. Я с радостью замечал, как в ее глазах вспыхивает гордость, когда говорил ей: «Спасибо, Комета». Я бы и хотел присвоить себе заслугу за все, чему научилась борзая, но как озарение мелькнула мысль: это она, помогая передвигаться по дому, облегчает мне жизнь, и я ей бесконечно благодарен. Комета же, которую раньше не баловали признательностью, отвечала на мои похвалы с достоинством профессионального дворецкого: голова приподнята, взгляд улыбающихся глаз устремлен перед собой. Эта пламенная потребность проявлять заботу осталась в Комете до конца ее дней.
Вскоре она управлялась с дверями как настоящий взломщик – разумеется, если замок был не заперт и язычок не входил в личинку. В отличие от обыкновенной собаки, которая, желая попасть по другую сторону, распахивает дверь, если та уже приоткрыта, Комета научилась открывать дверь закрытую, и открывать по моей команде. До приезда жены, когда мы планировали дать поражающее воображение представление, оставалось несколько дней. Фредди собиралась прилететь раньше на три дня, чем остальные члены семьи. Можно было успеть освоить новый трюк.
– Давай-ка научимся открывать дверь, когда ручка на защелке, – предложил я Комете.
Мой педагогический метод возник во время посещения местного зоомагазина. Благодаря своему доброму нраву Комета стала одной из немногих собак, которым позволялось входить в помещение. Там ее всегда ждало лакомство и разрешалось разгуливать по двум нешироким проходам. Бодрящим морозным днем я стоял у прилавка, пока хозяйка магазина катила к моему внедорожнику тележку с сорокафунтовым мешком сухого корма и грудой собачьих консервов. Вернувшись, она принялась подсчитывать сумму.
