– Если есть в мире справедливость, умереть первым должен я… Небольшая будет потеря, – сказал Адольф.
– Как бы то ни было, справедливости не существует.
Нойманн ответил глухо, сквозь зубы. Адольф посмотрел на него с облегчением:
– Ты прав. Справедливости нет. Все лотерея. Рождение, смерть, талант. Тем хуже для нас.
Адольф сбежал по ступенькам мастерской и влился в ревущую толпу.
Он пойдет к Изобель. Или Лени. Или Маргит. С первой же из этих красавиц, которая окажется свободна, он ляжет в постель и покажет класс. Ничего другого он не хотел.
Адольф так любил утехи, что якшался только с женщинами для утех. Изобель, Лени, Маргит – все были замужем, дорожили своими мужьями и были не прочь провести часок с Адольфом только потому, что он умел дарить им незнакомые ощущения. Под защитой брака, не желая ничего менять в своем положении, они тем самозабвеннее отдавались этому умелому любовнику, что он и не порывался вторгнуться в их жизнь. Адольф развеивал скуку, Адольф был их полуденной тайной, чем-то вроде животного, с которым они тоже превращались в животных. Сам же Адольф, после того как его бросила Стелла, очень скоро понял, что будет искать удовольствий у неверных жен. Шлюха делает свое дело, как инженер, холодно, зачастую неловко и незаинтересованно. Молодая девушка – слишком занятая собой, думающая только о том, что ее молодость драгоценный дар, – тоже неважная партнерша. Кокетка, в сущности, та же девушка, только состарившаяся и ставшая коллекционеркой. Закоренелая холостячка, если в ней не кроется доминирующий самец, ищет скорее супруга, чем любовника. Короче говоря, только замужняя женщина подходит по всем статьям: занимающая положение в обществе, но еще не пресыщенная, сексуально просвещенная, но не вполне расцветшая, знающая мужчин, но по-прежнему любопытная, она благодарна мимолетному любовнику за его мимолетность.
Адольф позвонил к Изобель. Горничная провела его в дом, оглядываясь по сторонам, словно высматривала шпионов. Изобель вышла ему навстречу.
Ей был дан один дар: длинные стройные ноги, округлые и гладкие, похожие на два воткнутых в землю вибрирующих копья. Под шуршащей шелками элегантной мещаночкой крылось дикое божество с яростной повадкой и вкусом крови. В будуаре пахло черным морозником. Тяжелый, дурманящий, чуточку тошнотворный запах. Это располагало.
Изобель прослезилась:
– Мой бедный мальчик…
Она раскинула руки и нежно обняла его. Он прижался к ее мягкой груди.
