По ее строгому лицу пробежала улыбка, но, только когда она уже отошла, Мари, собравшись с силами, пробормотала ей вслед «спасибо». Бизонтен нагнулся к ней и посоветовал:
— Не нужно барышни Ортанс бояться. У нее только вид такой, высокомерный вроде, но сердце у нее доброе. Я, конечно, понимаю, что она не из наших, но вы сами увидите — она вовсе не гордая.
Напившись диковинной воды с привкусом железа и гари, люди собрались вокруг костра и тянули руки к огню. Старуха Малифо помогла Ортанс вывалить в чугунный котелок содержимое кувшина. После первых струек молока в чугунок упала целая льдинка в форме цилиндра. Ортанс придерживала ее рукой и осторожно направляла струю, боясь отморозить пальцы. Накрыв чугунок, они водрузили его на два камня, под которые кузнец подложил горящие поленья.
Мари оглядела лошадей и повозки, потом спросила:
— А где коровы, разве мы их не взяли?
Раздался хохот. Его легко покрыл металлический глас верзилы Сора:
— Ну ты такое выдумала, мамаша! Коровы в повозках! А ты когда-нибудь видела, чтобы коровы гарцевали на лошадях, а?
Жена Бобилло пояснила:
— Даже в повозках им такое путешествие во вред, боюсь, как бы у них молоко не пропало.
При ярких отсветах костров лицо дылды Сора казалось еще костлявее, а взгляд еще мрачнее.
— Чего это она несет, тоже мне! — крикнул он. — По-твоему, нужно было в лесу корни собирать, что ли, чтобы твоих писклят молоком поить! Да и коровы, они твои, что ли?
Жена сапожника отступила на шаг, а ее муж, человек миролюбивый, приобнял ее за плечи. Бизонтен решил было вмешаться, но его опередила старуха Малифо. Размахивая еще не остывшим половником, она подошла поближе к Сора, чья рыжая шевелюра, казалось, вот-вот займется. И бросила ему в лицо:
— А ну-ка помолчи, лодырь. Тебе-то на молоко плевать, ребят у тебя нету. Тебе только выпивка требуется…
Их прервал д’Этернос:
— Замолчите оба, — скомандовал он. — Нечего по пустякам силы тратить. А они вам ух как еще пригодятся.
Воцарилось молчание. Тяжело навалившееся молчание, заполнившее всю узенькую лощину, где весело потрескивал разгоревшийся костер, заглушая жалобное журчание ручейка, сбегавшего к бочагу. Бизонтен совсем было решил заговорить, но тут к нему подошел старик эшевен и спросил:
— Что-то я Гийона не вижу, где же он, в конце концов?
Плотник выступил на шаг вперед.
— И верно, что не видите. Его с нами нет.
— Почему это, заболел, что ли?
По тону его голоса Бизонтен догадался, что старик ничего не понял. И поторопился добавить:
