Ей колдовство не повредило.
И потихоньку, неспеша,
Она пошла, сама не зная
Куда, меж елок и берез,
И лишь ее узнавший пес
За нею долго посох нес,
Но вдруг отстал, тревожно лая,
И смолк… Тут яблоня лесная
Попалась по дороге ей.
Она поела яблок сочных
И для согнувшихся ветвей
Наставила подпорок прочных.
Но становилось все темней,
И утомленная принцесса
Заночевала в чаще леса.
Ночь пролетела в легких снах:
Ковер из мха был мягче пуха.
Она проснулась, смотрит – ах! —
Над ней склонилася старуха!
Но тотчас ласковой улыбкой
Старушка разогнала страх
С остатками дремоты зыбкой.
“Поешь, красавица, немножко”, —
Принцессе говорит она
И ставит перед ней лукошко:
В нем ягоды – к одной одна!
Принцесса, оправляя платье
И приготавливаясь есть,
Спросила: “Бабушка, а здесь
Не проходили принцы, братья?”
Старушка отвечала ей:
“Давно здесь не было людей.
Ты – первая. Да будут вскоре
В году всего двенадцать дней
Двенадцать диких лебедей
В коронах принцев там, на море.
Ты слышишь, как шумит прибой?
Возьми все ягоды с собой,
Иди – посмотришь, что такое…”
Сказав, пропала меж стволов…
И тут принцесса слышит зов
Вдали шумящего прибоя
Но здесь вернемся к королю.
Он, кажется, нашел решенье.
Нашел, как милую свою
Ему избавить от сожженья.
Король епископа зовет
И, восседая на престоле,
Он ждет, собравшись наперед
Не уступать его злой воле.
Епископ входит. С торжеством
Король ему: “Крепка темница!
Пусть королева колдовством
Попробует освободиться!
Немного – лишь двенадцать дней
Дадим колдунье мы на это.
Ты будешь сам следить за ней
С захода солнца до рассвета.
Иди и помни: ни чему
Не возместить моей потери,
Но я до гроба предан вере
И укреплю свою тюрьму!”
И с нетерпением ему
Он указал рукой на двери…
Там на крапиве в бледном мраке
Элиза спит уже давно.
Епископ в тайное окно
За ней следит: где ж вурдалаки?
Где оборотни, упыри? —
Здесь только узница в халате.
Спит крепко, сколько ни смотри…
Ей снится море на закате,
И лебеди в лучах зари,
Вдруг превратившиеся в братьев…
Назвав их всех по именам —
Не сразу узнанная ими —
Она объятьями своими
Их чуть не задушила там…
Ей снится море под луною…
Перед костром они сидят
И, вторя вечному прибою,
Поют, играют и … грустят.
И ей за долгую разлуку
Так повзрослевший младший брат
Про их рассказывает муку:
“Пошел уже девятый год,
Как мы летаем лебедями,
Боясь, чтоб солнечный заход
Нас не застигнул над волнами:
Его последние лучи
Нам возвращают облик прежний,
Но нам от этого в ночи
Еще тоскливей, безнадежней.
Колдунья-мачеха навек
Нас милой родины лишила
