Откуда знать мне, как себя вести,
Чтоб избежать подобной неудачи?
Я надоел. Я был красноречив.
В тщеславном поэтическом угаре
Я цену набивал себе, забыв,
Что я – не зазывала на базаре.
Что ставший из товарища – товаром
Сгниет, но взят не будет даже даром.
Тогда я волновался, но не так.
Тогда все было как-то проще, легче.
Теперь же я теряюсь, как дурак,
Боясь значенья каждой нашей встречи.
Боюсь огня, который сеет мрак
В безжалостной борьбе противоречий.
Боюсь, как сознающий слабость враг
Боится неизбежности увечий.
Мне жаль себя: мне жаль, моя любовь,
Пролить тобой наполненную кровь
Без пользы для тебя и – значит – даром.
Я жить сейчас хочу, как никогда.
Так пощади меня, моя беда,
Не торопись с губительным ударом.
Портик музея Арктики:
Классика и колонны.
Как далеки от практики
Прежних веков каноны.
Физики, математики,
В технике чемпионы,
Мы позабыли аттики
Портики и канцоны.
Но здесь, в ресницах взор тая,
Утром ты ходишь мимо,
Как итальянка гордая
Мимо развалин Рима…
И вновь я – в какой-то мере —
Данте Алигиере.
Ты, как земная женственность, красива,
А женственна, как тысяча богинь.
Такая красота, как блеск залива
В сгущенном зноем мареве пустынь.
Такая красота тоской призыва
Влечет к себе, как высота и синь,
Когда целует ноги нам крапива,
Когда дурманит голову полынь.
Достаточно взглянуть, чтоб убедиться,
Что для меня – ты слишком хороша:
Что должен не молить я, а молиться,
Благоговейно и едва дыша.
И я молюсь. Но ты мне, как ни странно,
Становишься все более желанна.
“Одной любви музыка уступает,
Но и любовь мелодия…”
А.Пушкин
Без тебя я к стихам был бы глух —
Ты вдохнула в меня вдохновенье:
Ты наполнила дух мой и слух
Ароматом, похожим на пенье.
Я ослеп: мир померк и потух,
Фоном став твоего появленья.
Только музыкой выразишь тут
Впечатление от впечатленья.
Только музыка, только любовь
В людях делает радостью боль
И познанием – горечь страданья.
Ей владея, владеет мудрец
Абсолютным паролем сердец,
Возведенным в закон мирозданья.
Страдая, люди обращались к музам,
И музы утоляли боль людей:
Страданье становилось легким грузом,
Как камень, вес теряющий в воде.
И вдруг забыв о собственной беде,
Сердца повиновались тайным узам,
Чтоб по чужим слезам, как вверх по шлюзам,
Преодолеть рубеж-водораздел.
И музыка, безбрежная, как море,
Умела растворить любое горе
И боль слезами превращала в соль.
И сколько этой выплаканной боли
Таят в себе диезы и бемоли,
Закрытые на ключ скрипичный “соль”.
Повторяясь от альф до омег,
Подтверждая и норму и случай,
