Мгновение мы, застыв, всматривались глаза друг друга, а затем, послав всех демонов в Чертоги, мой мужчина меня поцеловал. В губы. Так, как я уже давно мечтала.
Мы задыхались. Мы тонули в своей страсти, в своей нежности, в любви. Его руки были на мне повсюду. Его губы поклонялись моей красоте. Его дыхание стало моим. Но всё закончилось так же, как и началось — неожиданно и глупо: мы скатились в пруд, холодные воды которого остудили пыл Эверарда и привели меня в чувство.
Больше он не сказал мне ни слова, каждый раз, когда я смотрела на него, отворачиваясь. Я знаю, ему было стыдно. Он презирал себя за свой поступок. Тридцатилетний мужчина, военный, и я… почти вдвое младше него, послушница монастыря, которую готовили в жрицы.
Да, я знала обо всех его чувствах, ибо они были открыты для меня. Таков мой дар — ощущать эмоции близких мне людей. Людей, важных для меня. Мой дар и проклятие. Именно из‑за него меня хотели сделать жрицей, и, возможно, Оракулом.
А Оракул — женщина, которая должна быть чиста и телом, и душой. Даже помыслы её должны быть обращены только к Айоре, ибо богиня не терпит соперничества.
Да, мы совершили преступление — мы полюбили. И за это Айора Свирепая покарает нас, я знала это точно! Но не сейчас…
Мы не виделись полгода. От учеников Эверарда я слышала, что он отправился на границу Мертвого леса, где маги отметили очередной всплеск нежити. Но когда он вернулся, с новыми шрамами на душе и на теле, мой мир рухнул, чтобы на осколках своих родить новый. Тот, в котором правит бал Любовь.
Я помню, как на ежегодной ярмарке, посвященной богини Рене, плодородной дочери Айоры, родные руки буквально выдернули меня из толпы. Обняли. Закружили. И унесли в набирающие силу сумерки.
Он любил меня нежно, мой Эверард. Боясь сделать больно даже взглядом, не то, что прикосновением. А я хотела той дикой страсти, что была на берегу пруда в Саду живых камней. И этот мужчина дал мне её, чуть позже, когда стал единым целым со мной.
Он целовал мои волосы, губы, лоб, ямочку на шее, не переставая повторять:
— Люблю!
— И я тебя! — мой вздох и его поцелуй.
— Люблю, моя девочка!
— Еще! — мои руки гладят его плечи, и его тело рвется ко мне навстречу.
— Моя крошка! — и снова его губы ласкают мои. — Мой ласковый котенок!
Я заснула в его объятиях, думая, что вот оно счастье, которое будет длиться вечно. Как же я ошибалась.
На следующий день Эверард стоял на пороге моего дома. Отец принял его. Выслушал и… отказал. Что значит зять, пусть даже и столь известный и богатый, пред возможностью иметь бесконечную власть на политическом небосводе, когда твоя дочь станет всесильным Оракулом?! Ничего
