— Алло! — Он схватил трубку, обжигаемый нежданной надеждой, что это может быть Дженнифер.
— На студии уже ходят слухи, что ты умер, — саркастично произнесла трубка вместо приветствия голосом Джеймса Дайнекена. — Когда ты наконец разочаруешь наших общих знакомых, заявив им, что жив и по-прежнему на коне?
— Извини, я и в самом деле серьезно заболел, — примирительно соврал Мартин.
— Если все так плохо, почему ты не звонишь мне? — не поверил Джеймс. — Ты всегда так делаешь — и я присылаю к тебе гуманитарную помощь в виде Карен. Она умеет поставить человека на ноги.
Да, миссис Дайнекен прекрасно владела этим искусством. Оказавшись рядом с больным, она немедленно развивала кипучую деятельность: пичкала его различными снадобьями, поминутно звонила для консультации врачу, варила несъедобные бульоны. Примерно через день-два такой заботы больной понимал, что в его интересах поскорее выздороветь, иначе деятельная Карен доведет его прямиком до могилы. Джеймс прекрасно знал о такой особенности супруги, поэтому сам никогда не болел — выходил на работу даже с высокой температурой. Ему было проще полежать на офисном диване, принимая робкую заботу от секретарши, которая просто давала ему по часам аспирин. Зато на подчиненных он натравливал Карен в качестве «бронебойного» средства. Когда кто-то заболевал, а его срочно надо было видеть в студии, миссис Дайнекен немедленно выдвигалась на позиции и давала залп из всех орудий. И вскоре человек, еще вчера полагавший, что он на волосок от смерти, прибегал в студию, чувствуя себя здоровее некуда…
— Потому и не звонил, что ты прислал бы Карен, — пошутил Мартин. — Я, конечно, болен, но не настолько. Во всяком случае, с психикой у меня все в порядке.
— Так что, мне ее не присылать? — на всякий случай выразительно переспросил Джеймс.
— Нет, не надо. Я уже практически здоров и завтра выхожу на работу.
— Вот и прекрасно. Давай, тебе придется взять на себя сразу два проекта, у меня такое чувство, что без твоего контроля там работа стоит…
На следующий день Шеффилд серьезно взялся за пресловутые два проекта. Он был безжалостен и к актерам, и к режиссерам. Особенно его раздражали женщины, поэтому на съемочной площадке дамы быстро уяснили, что им следует держаться подальше от Мартина. Когда одна из них, требуя уважения к себе, пригрозила подать на него в суд, разразился скандал. Девушка-гример кричала, что он придирается к ней, потому что не может затащить ее в постель, и суд будет рассматривать этот вопрос как случай обычного домогательства. В ответ Шеффилд, не церемонясь, заявил, что и палкой не прикоснулся бы к прелестям этой невзрачной «мышки». Доведенная до истерики гример уволилась на следующий день, и кадровой службе пришлось срочно подыскивать ей замену.
