Губы отца затряслись, когда он увидел ее, такую маленькую и жалкую, лежащую на больничной койке.
— Слава Богу, живая, — только повторял он, прижимая ее горячую руку к своим губам.
Вера выздоровела. Для ее семьи и речи быть не могло, чтобы Вера ехала обратно в Москву.
Но Вера не переставала думать о Владимире.
Отец рассказал ей, что спустя месяц после ее исчезновения приезжал к ним в село молодой человек, назвавшийся Владимиром, сказал, что из училища. Расспрашивал, что они знают о случившемся. После исчезновения Веры на селе то и дело возникали истории о молоденьких девушках, пропавших без вести в Ставропольском крае. Кто‑то говорил о маньяке, бушевавшем в регионе, а кто‑то утверждал, что девушек похищают чеченцы.
Брат, четыре года назад отслуживший в армии, знал, что похищения людей приобретали в Ичкерии все больший размах. Знал он и то, что на Северном Кавказе существовали невольничьи рынки, где за сходную цену можно было приобрести раба на любой вкус. Как и всякий товар в условиях рынка, пленники делились по категориям: социальному статусу, материальному положению.
Однажды Михаил своими глазами видел сбежавшего из чеченского рабства человека. Трудно было представить, что этот худой и изможденный мужчина с ужасающими шрамами от кандалов на ногах когда‑то, по его словам, весил сто десять килограмм. Он находился в рабстве четыре года. Днем он собирал черемшу. Цепь от кандалов прикрепляли к дереву, потом, когда участок был очищен, переводили к другому. И так весь сезон. Спал под деревом на цепи, как собака. Лишь случай помог сбежать этому человеку.
Всеми этими слухами и фактами Михаил поделился с Владимиром, когда тот рассказал, что был на железнодорожной станции, с которой исчезла Вера, расспрашивая местных в надежде, что кто‑нибудь что‑то видел или помнит.
Побыв дома и истомившись от неизвестности о Владимире, Вера все‑таки уговорила отца отпустить ее в Москву. Миша поехал с ней.
Вера была очень благодарна брату за эту самоотверженность. Как‑никак семья у него, двое маленьких детей, работа, а он все оставил и поехал с ней, чтобы защитить ее, не дать ей снова попасть в беду.
С вокзала они первым делом направились в общежитие, чтобы, если им разрешат, приютиться у девчонок. Вера не была уверена, сохранилось ли за ней место.
Сидевшая на вахте баба Валя сначала потеряла дар речи, а потом, когда оправилась от первого шока и начала говорить, ее было уже не остановить.
— Как же это, девочка, как же это? Ты где ж это пропадала? Мы тут совсем извелись, ничего о тебе не зная. Девчонки всю Москву на уши подняли.
