– И хорошо, – откликнулась Мария, – с потом вся лихорадка и выйдет.
– Лихорадка? Мне нянька про лихорадки сказывала… – Варенька прервалась, пока они переходили из спальни в залу, и с азартом продолжила:
– Их, лихорадок этих, девять всего, каждая на свою хворь. А мать их – Жупела, она их по свету рассылает, на людей посылает. Да? – обернулась она к Марии.
Они втроём с Макаровым уселись перед камином, в который только что подложено было новых поленьев. Свечей в зале не зажигали, тёмная комната освещалась только языками пламени. Розовые блики делали лица молодых людей незнакомыми. Макаров хотел было идти, но боярышни в один голос сказали:
– Посидите с нами, Алексей Васильевич.
И он остался, вроде и с удовольствием.
– Мне это нянька моя сказывала, – говорила Варенька, – она все девять по прозваньям знала. А я только помню: Огнея, Трясея, Желтея… Дальше забыла. Маша, как дальше?
– Это вроде разное – по цвету их девять, да ещё девять названий по хворям: кроме Огнеи и Трясеи ещё Ломея, Ледея, Грынуша, Коркуша, Расслабеня… не помню…
– Вспомнила, – подхватила Варенька, – Ещё Глухея и Глядея. Как думаешь, у царя какая? Должно быть Огнея, вон он как разгорелся. А цветом, конечно, жёлтая, он же весь пожелтел. Жёлтая Огнея, – заключила она.
Макаров смотрел на них обеих, открыто улыбаясь. Его всегдашняя серьёзность и стеснённость сейчас сменились весёлым лукавством. Он распрямил обычно сутуловатую спину, откинулся на спинку кресла, и девы увидели, что глаза у него серые, в весёлых морщинках.
– Это кого ж вы поименовываете? Что за диво такое?
– Нешто не знаете, Алексей Василич? Девять сестёр лихорадок. Какая нападёт на человека, такая хворь у него и выказывается. Трясея – так трясёт его, Ломея – так ломает. И в свой цвет красит. Если лицо посинело, значит Синяя лихорадка напала, если краснеет – Красная сестрица. А у Петра Алексеича – Жёлтая, весь он жёлтый потому, и огнём горит – значит Огнея.
Макаров внимательно слушал, даже губы от внимания вперёд подались, и Варенька с воодушевлением продолжала:
– Живут они с матерью своей на высоких горах посреди леса. Видом – тощие девы с крыльями. А по временам вылетают на людей нападать, особливо на святки или масленую – когда люди куролесят. Весной же, как снег тает, они, лихорадки эти, с талой водой со своих гор стекают и по всему свету разливаются. Потому-то весной люди хворают больше.
Макаров усмехнулся прищуренными глазами.
– Занятная сказка.
