– Ну, полно, мамушка! Не такая уж я несмышлёная. Да и не одна я там буду.
Она обняла Пелагею, прижалась щекой к её плечу, но Пелагея не успокаивалась и, совсем расплакавшись, вышла из комнаты.
– А правда, как там будет? – тихо сказала Нина.
И все трое дружно вздохнули. Никто из них до сих пор из дома не уезжал, а теперь сразу так надолго и так далеко.
В комнату заглянула Глаша.
– Катерина Алексеевна спрашивают, булавки нет ли у вас с маленькой головкой. Ой, да вы не собраны! Скоро уж карету подадут!
Что тут началось! Вихрем носились по комнатам горничные девки с мокрыми полотенцами для освежения, ворохами одёжи, коробочками с булавками и шпильками… И Пелагеина помощь кстати пришлась. Но зато, когда величаво выплыла Катерина в новом своём бархатном с бисерным шитьём платье и новом же ожерелье изумрудовом, все три девы встречали её уже вполне готовые.
Карета была подана истинно царская, сделанная во Франции по особому заказу. А на козлах-то – сам царь! Ну не может он без ёрничества! Катерина запротестовала было: пусть в карету к ним сядет, но Пётр только рукой махнул:
– Мне на воле приятнее. Да и вы вон какие все расфуфыренные, ещё помну вам чего.
Взгляд его с явным одобрением обежал дородную, но подбористую фигуру Катерины, да и фрейлин её вниманием не обидел.
– Вот кстати и опробуете повозку, хороша ли. Я её для похода вам, мадамы, приготовил.
Внутри карета была ещё лучше, чем снаружи. И скамьи, и стены, и даже потолок обиты мягкой тиснёной кожей, на сиденьях – кожаные подушки. К дверцам приделаны засовчики, чтоб на ходу от тряски не открывались, и окна с фортками – можно отдельно открыть, если душно. Всё обсмотрели и обтрогали пассажирки и очень довольны остались государевой заботой.
Мария, прыгая на пружинистой подушке – знать, конским волосом набита, весело сказала:
– В такой карете никакая дорога не страшна. А когда поедем-то, вы не знаете, Катерина Алексевна?
– Вроде государь после масляной собирается. Хочет спектакль, что сестрица его замыслила, увидеть.
– Что за спектакль? А актёры откуда? Италианцы ведь уехали, – заспрашивали Нина с Варенькой.
– Актёров Наталья Алексеевна из дворовых набирает, уже смотр им сделала, выбрала способных к лицедейству. А пиесу ей француз-учитель дал, она у него в тетрадке списана, из дому привёз.
– Сочинение господина Мольера, – сказала Мария. – Там смешно ужасно: один опекун хотел на своей воспитаннице жениться, не пускал её никуда, ничему не учил, чтоб дурочкой стала. А она всё равно его перехитрила и с любезным ей молодцем от старика убежала.
