– Да, – подхватил Пётр, – нынче вечером господ офицеров в поход напутствуем. Вот, кстати, там и объявим, что у них царица появилась, коя их на ратные подвиги воодушевлять будет. Так что иди-ка и ты, Катинька, к себе, отдохни перед вечером.
Повернулся к боярышням.
– Ведите свою новую госпожу к себе, да помогите ей туалет выбрать.
Всем трём не понравилось, что Катерина им теперь госпожа, и все три, конечно, ничем себя не выдали.
Во флигеле Катерина им сразу сказала:
– Идите к себе, девоньки, с крючками мне Глаша поможет. – Кивнула горничной, что перешла к ней из её прежних покоев, и ушла в свою большую спальную с нарядной кроватью.
А на их половине сидела Марьина Пелагея. Она со всхлипом бросилась к Марии и прижала её к своей мягкой груди.
– Как ты тут, донюшка? Я всю ночь ворочалась, всё думала, как же ты в чужих-то людях? Вот пирожков да заедков принесла тебе и подружкам твоим.
Пелагея подняла на стол внушительный берестяной туес. Мария засмеялась.
– Мамушка, да мы как раз из-за стола.
– И-и, знаю я, что за столы у царя Петра. Люди говорят, что у него с чем сядешь, с тем и встанешь. Вот-ка…
Она споро стала выкладывать на скатёрку расстегаи, ватрушки, мясные и рыбные студни, дразняще пахнущие чесночком, маленькие колбаски, ореховые и маковые крутики…
Нина потянула носом и сглотнула.
– Да, это лучше, чем за царским столом.
– В самом деле, – поддержала её Варенька, – мне сегодня от изумления и злости кусок в горло не лез, так что давайте попробуем голицынской вкусноты.
– Давайте, давайте, милые, садитесь, – захлопотала Пелагея. – Посуда-то где у вас?
И начался пир после пира. Только ели сейчас гораздо веселее. Пелагея сидела, положив руку под скулу, и с умилением глядела, как уписывают за шесть щёк её гостинцы.
– Повезло тебе с няней, Маша, – сказала, остановившись жевать на минуту, Варенька. – Этакая няня – чистое золото.
Мария улыбнулась в ответ и ласково погладила Пелагею по плечу.
– Пелагеюшка мне маму покойницу заменила. Мы до сих пор с ней и не расставались никогда. Сейчас впервые. Вот в поход уйдём, так уж не знаю, как и будем друг без друга.
Пелагея вскинулась.
– В какой ещё поход? На турка что ли? Кто ж тебя возьмёт? Да и отец не пустит.
– Уж и взяли, и отпустил. Мы все трое едем.
– Ох ты, Господи! А когда?
– Скоро. Когда, ещё не сказали, но скоро, пока снег не сошёл, чтоб часть пути на санях проехать.
Пелагея всплеснула руками и заплакала.
– Да куда же… Ты ведь дитя совсем… сгубят тебя в этой туретчине.
