– Ладно, я ему записку напишу. Бумага есть у нас?
Бумага нашлась, и записка вмиг была готова.
– Дай посмотреть, – потянулась Нина.
– Что ты, как можно! А если я ему в любви объясняюсь?
Мария сложила бумажку птичкой, приотворила окно и, посильнее размахнувшись, запустила.
– Поймал!
– Ты что веселишься? – подозрительно спросила Нина.
– Погоди…
Кавалер за окном ловко поймал бумажку и, довольный, прижал её к губам, потом к сердцу, потом послал в окно воздушный поцелуй.
– Ишь, разлетелся, – злорадно сказала Мария.
– Что ты написала?
– Погоди. Смотри.
Пан Вацлав читал записку, и лицо его вытягивалось. Не поднимая головы, исподлобья коротко глянул на приникшие к стеклу девичьи лица и, махнув музыкантам, широко зашагал восвояси.
– Да что ты написала, Маша?!
– Ну просто, что музыкантов поберечь надо, им ещё в другие вечера играть, а если простудятся, графиня его не похвалит.
И наконец дав себе волю, Мария захохотала. Варенька вместе с ней. Нина собралась было сделать осуждающую мину, но не выдержала и тоже рассмеялась.
– Как у него лицо-то вытянулось, ой, не могу! А сперва-то обрадовался, может, думал, свидание ему назначили?
Девы, перебивая друг друга, вспоминали подробности.
Утром поднялись не только до свету, а совсем затемно. Завтрак был лёгкий и скорый, и сразу на лошадей – охота! Все русские решили быть верхом, только толстяк Шафиров и доктор Доннель собрались в карете. Пётр Павлович посмеивался:
– Ничего, к концу вы все к нам в карету запроситесь, разве одна княжна Голицына до конца в седле досидит.
Пётр послушал его, подумал и велел ещё бричку за каретой вслед отправить. Он и сам верхом не любил – то ли ноги длинные мешали, то ли повадки нужной не было. А вот Катеринушка его на диво ладно в седле сидела. И когда только освоить это умение успела, умница? Пётр с удовольствием взглядывал на её полную ладную фигуру. Фрейлины тоже были уже в сёдлах, даже робкая Варенька хорошо держалась на своей смирной лошадке.
Последней вышла к лошадям графиня и изрядно всех удивила – она была в мужском платье. Все так и уставились на её стройные ножки, обтянутые светло-серым бархатом. Лёгкой походкой она подошла к своей лошади, приподняла согнутую в колене ногу, стремянной взял её под колено, и она пёрышком взлетела в нарядное малинового бархата седло, прошитое золотыми плетешками.
Тотчас тронулись. У выезда из парка ждали борзятники. Поджарые длинномордые собаки возбуждённо прыгали и повизгивали на сворках. Это было как на гравюрных листах, что разглядывала Мария в батюшкиной кабинетной – разряженные дамы и кавалеры на лошадях, красивые собаки… Мария невольно пустила Зорьку быстрее.
