Мария сердито и растерянно посмотрела на него. Что тут можно сказать, чтобы не выглядеть смешной? В тетрадке царевны Натальи, по которой они этикету учились, такие случаи не описаны.
– Садитесь в моё кресло, здесь спокойнее, – также тихо и с лёгкой улыбкой сказал пан Тадеуш, встал и протянул руку.
Марии ничего не оставалось, как пересесть. Посмотрела на остальных. Нина глядела хитро, пан Вацлав с досадой – не иначе это он под столом ногами ёрзал. Варенька сгорала от любопытства, но теперь между ней и Марией сидел пан Тадеуш, и ей пришлось терпеть, разговоры разговаривать и улыбаться этикетно.
Зато уж когда их позвали царицу в покои провожать, Варенька прямо-таки накинулась на Марию с расспросами. Пока с их величествами прощались, конечно, помолчать пришлось, но уж в своих комнатах отвели душу и всё подробно обсудили. Варенька ахала и возмущалась нахальным поведением пана Шидловского. Нина тоже возмущалась, но не паном Шидловским, а Марией – дескать, нельзя быть такой дикаркой, надо понимать куртуазное обращение.
– Ничего себе куртуазность – на ноги наступать, башмаки пачкать, – фыркала Мария.
– А впрочем, что мы из такого пустяка целый костёр раздули?
– А у тебя к нему совсем склонности нет? – спросила Нина.
– Ни капельки.
– И зря. Я с ним сегодня беседовала, он очень благородный господин. И намерения у него самые достойные. Между прочим, он хорошего рода и богат, их имение недалеко отсюда. Он хочет пригласить нас съездить посмотреть.
– Ой, не могу! – захохотала Варенька, – Нина, ты сватать собралась?
– Ой, правда, Ниночка, если он тебе так нравится, так и бери его себе.
Мария смеялась. Нина надулась было, но потом не выдержала и засмеялась сама. Так и хохотали все трое, остановиться не могли.
На улице послышалась скрипка, потом ещё флейта к ним добавилась. Они подскочили к окну – плохо видно, сбоку, перебежали в другую комнату, влезли коленками на широкий подоконник. На улице стояли музыканты, сгорбленные под сильным ветром со снежной крупой, и впереди них пышный кавалер. Увидел лица дев в окошке, снял шляпу, долго полоскал перед собой, потом приложил руку к сердцу.
– Никак твой Вацлав, Нина, – хихикнула Мария.
– Ой, музыканты простудятся, они ж италианцы, к такой погоде непривычны, – запричитала Варенька.
Нина искоса смотрела а Марию, потом не выдержала:
– Для тебя кавалер старается, ты бы передала ему что-либо.
Мария даже сказать не нашла что, только плечами передёрнула. Но через минуту сказала:
