«Чудная какая‑то…» —подумала девочка и на всякий случай спряталась за толстый осокорь.
Чудная корова легко переплыла Дон, стряхнула с себя воду и спокойно пошла к стаду, которое пас Наташин отец. Корова была и в самом деле чудная: долговязая, безрогая, голубовато–серая, с толстой смешной губой.
Наташа побежала к отцу. Надо же было точно узнать, что это за странная корова.
— Это лосиха, дочка. Ты не пугай её. И сама не бойся. Она к нашему стаду приблудилась. То уйдёт, то опять придёт.
— Серенькая, — улыбнулась Наташа.
— Ну вот и хорошо, — сказал отец. — Значит, уже и окрестила. Пусть будет Серенькая.
Почти весь день у Наташи ушёл на то, чтобы поближе познакомиться с гостьей. Лосиха сначала с подозрением присматривалась к девочке: что это за странное существо бродит рядом? Да и Наташа побаивалась подходить к ней близко. Но уж очень хотелось угостить её коркой хлеба. С этой коркой на ладошке она и подступила к своей новой знакомой. Та насторожённо подняла голову и втянула ноздрями воздух. Так вкусно запахло с маленькой ладони, что лосиха не устояла перед соблазном и ловко подхватила угощение толстыми влажными губами. Наташа с трудом, но все же удержалась от того, чтобы не отдёрнуть руку, не испугала Серенькую резким движением. С этого и началась их дружба. Хлебные корки из Наташиных рук Серенькая брала с удовольствием. Наверное, они казались ей вкуснее травы.
А вечером из посёлка приехали женщины доить коров. Вместе с ними приехала и мать Наташи— Анна.
— Отпустила я тебя к отцу — вся душа изболелась, — вздыхала она. — Больно не храбрись возле коров. Скотина — она бодливая бывает. Как подденет рогом! И с лосихой этой осторожней. Подумает чего-нибудь, лягнёт копытом.
— Нет, не лягнёт. Серенькая у нас смирная, — Наташа засмеялась. — И бесстрашная: хлеб у меня из рук не боится брать. Губой, как ложкой, подцепит корку и жуёт.
Мама заплела Наташе косу, пощупала её голые пятки и опять вздохнула:
— Задубели совсем. Как деревянные сделались.
— Ничего, —спокойно, с улыбочкой, сказал отец. — С нежными пятками по степи не бегают. Зимой отмякнут.
— Ты, отец, хоть делами‑то своими её не неволь. Пускай побегает. Наработается ещё.
— А я вчера сама Белобокую доила, —похвалилась Наташа. — Кулаками доила, как ты. Она у меня подойник выбить хотела, а я не дала.
Мама всплеснула руками:
— Так я и знала! Ой, Прохор, Прохор! Покалечат дитя твои коровы.
Прохор только усмехнулся в усы:
— Какая же она дояркина дочь, если корову подоить не может?
