Попов был восторженным патриотом своего Алтая. Он рассказывал о нем с энтузиазмом и любовью и, как мне казалось, с некоторой дозой художественного вымысла. В несколько неумеренных преувеличениях моего друга слышалась бескорыстная и честная любовь к родной земле. Я прощал ему эту слабость и всегда с удовольствием слушал его пёстрые, обязательно интересные и часто совершенно неожиданные рассказы.
На этот раз разговорились мы о ягодах. Я имел неосторожность похвалить хмельную колымскую голубицу. Попов, конечно, немедленно начал спорить и возразил мне тоном, исполненным превосходства и отчасти презрения к убожеству моего вкуса:
— Ягоды ты настоящей, парень, не видел. Вот у нас на Алтае малина–ягода…
— Откуда ты на Алтае малину взял? Выдумываешь все.
— На Алтае малины нет?! Да у нас на Алтае целые сопки малиной зарастают. Так и зовут их коревные‑то сибиряки — малиновые сопки.
Разговор этот о малиновых сопках заставил меня обратить внимание на одну особенность в растительном мире колымского края. Ведь и у нас здесь есть свои «малиновые сопки». Предоставленные самим себе, растения Колымы вступают друг с другом в страшную и смертную борьбу. И горе побеждённым! Землй на Севере много, но каждый квадрат её растения отбивают друг у друга упорно, вечно, слепо.
Этот вековечный бой приводит к очень эффектным живописным результатам. Возникают пятна поразительной яркости и красоты, а грандиозные размеры этих пятен делают зрелище величественным и глубоко волнующим.
Километровые ковры! Это не метафора и не художественное преувеличение. Когда в августе дикие флоксы (в народе эти цветы зовут иван–чаем) вспыхивают сиреневато–розовым пламенем, создаётся такое впечатление, что других красок на земле нет. И перемытые отвалы породы, и нетронутые склоны сопок, и низко–пойменные места— все горит огнём сиреневых и розовых цветов. Я читал у Арсеньева о подобных картинах в теплом Уссурийском крае, но никогда не думал, что они могут повториться в суровом крае вечной мерзлоты.
Но ведь это не только флоксы! Есть сопки, сплошь заросшие кустарником берёзы, багульником, голубицей, брусникой, смородиной. Даже мхи и те стараются отвоевать себе как можно больше места под солнцем. Бледно–зелёный, почти белесый ягель закрывает огромные площади ковром, похожим на старинный рытый бархат.
