Собравшиеся приносят вдове соболезнования и, помедлив у гроба, направляются к урчащим автомобилям за оградой.
Бедекер задерживается дольше других. От холодного воздуха стынет грудь. На бурых холмах за долиной сереют пятна снега. Проселочная дорога пересекает местность, будто шрам. Над сосновым лесом на западе возвышаются горные хребты, напоминая спинные пластины стегозавров. У сарайчика в дальнем углу кладбища неприметно стоит маленький оранжевый экскаватор. Двое мужчин в серых утепленных комбинезонах и голубых вязаных шапочках курят, поглядывая в сторону могилы. «Ждут, пока я уйду», – решает Бедекер. Он бросает последний взгляд на серый гроб над ямой, вырытой в мерзлой земле, и направляется к выходу.
У распахнутой дверцы белого джипа «Чероки» стоит Диана и жестом подзывает его. Остальные уже расселись по своим машинам.
– Ричард, проводишь меня?
– Конечно. Хочешь, я поведу?
– Нет, я сама.
Диана выезжает с кладбища, не оглядываясь. Побелевшие пальцы крепко сжимают руль. Снегопад усиливается, приходится включить «дворники». Какое-то время в салоне слышится лишь скрежет резины по стеклу и мерное гудение печки.
– Как считаешь, все прошло нормально? – Диана расстегивает пальто. Под ним виднеется темно-синее платье. За три дня до похорон невозможно найти траурный наряд для беременных.
– Вполне, – отзывается Бедекер.
Она удовлетворенно кивает.
– Я тоже так думаю.
По обе стороны тянется проволочная ограда пастбища. Впереди вспыхивают стоп-сигналы – чья-то машина чудом не напоролась на валун, торчащий посреди проселочной дороги. Они минуют фермерские угодья и сворачивают на щебенку, ведущую к долине.
– Ты останешься? – спрашивает Диана. – Помянем, как положено, и обратно.
– Разумеется, – отвечает Бедекер. – В обед я встречаюсь с Бобом Мунсеном, но часам к семи вернусь.
– Такер тоже приедет, – поспешно добавляет Диана, точно уговаривая, – и Кэти. Надо хоть в последний раз посидеть вчетвером.
– Не обязательно в последний, Ди, – возражает Бедекер.
Она кивает, но молча. На бледном лице заметно проступают веснушки. Бедекеру вспоминается старая фарфоровая кукла с маминого бюро. Он разбил ее однажды в дождливый день, когда возился с Ботом, их здоровенным спрингер-спаниелем. Отец потом куклу склеил, но мраморно-бледные щеки и лоб ее словно покрылись сеточкой морщин. Теперь Бедекер вглядывается в Диану, ища на ее лице похожий узор.
Снег валит все гуще.
* * *
В Салем Бедекер приехал в начале октября. Прихрамывая, сошел с поезда, поставил вещи на платформу и осмотрелся. Поодаль виднелся небольшой вокзал, чуть превосходящий размерами беседку для пикника. Казалось, построили его в двадцатые, а потом бросили на произвол судьбы, даже крыша успела обрасти мхом.
