– …разработанные для шаттлов теплозащитные плитки нашли множественное, незаметное обычному глазу применение в повседневной и коммерческой деятельности. Прочие возможности…
«Попутно “Челленджер” взрывается в небе, обломки устремляются в зев океана. Адские отблески самовоспламеняющегося топлива. Обломки падают, падают…»
– …преимущества включают…
«Жена и сын Бедекера попутно устремляются к новой жизни, новым истинам».
– …включают такие вещи…
«Попутно Ричард Э. Бедекер устремляется…»
– …вещи как…
«Устремляется…»
– …вещи как…
«Устремляется куда?»
* * *
Он замолчал.
Компания фермеров, обменивающаяся шуточками в задних рядах, умолкла и обернулась к сцене. Терри Экройд, по-прежнему сидя верхом на стуле, перестал болтать с товарищем и в упор смотрел на Бедекера.
Тот крепче вцепился в трибуну, чтобы не упасть. Огромное помещение, расплываясь, скакало перед глазами, на лбу и спине у оратора выступил холодный пот. На шее бешено пульсировала жилка.
– Все вы наблюдали взрыв шаттла, – гулко произнес Бедекер. – Снова и снова прокручивали запись. Похоже на навязчивый сон, согласитесь? На кошмар, от которого невозможно избавиться… – говорил он, толком не понимая, куда его несет. – Я был в составе НАСА на момент разработки ТКС… системы шаттла. Весь процесс от начала до конца напоминал один сплошной компромисс… Причины? Да что угодно. Деньги, политика, бюрократия… или общая непроходимая тупость. Мы убили астронавтов, как если бы выстрелили им в голову.
Обращенные к нему лица казались прозрачными, как вода, и подрагивали, точно пламя свечей.
– Но в этом и суть эволюции! – оглушительно выпалил он, склонившись к микрофону. – Орбитальный блок, топливный бак, бортовой ускоритель – все так здорово, по последнему слову техники… Казалось бы, идеал, но нет! На деле, как и с людьми, это всего лишь эволюционный компромисс. Где-то подле уникального механизма сердца, искусной системы зрительных нервов притаился артефакт тупости – словно аппендикс, лишний придаток слепой кишки, который только и ждет, чтобы прикончить нас… – Качнувшись, Бедекер оглядел растерянную толпу, лихорадочно ища способ донести до их сознания свою мысль…
Тишина нарастала. Отголоски праздника стихли. Кто-то у входа кашлянул, и звук пушечным эхо прокатился по залу. Лица слились в одно. Бедекер зажмурился и крепче вцепился в трибуну.
«Что сталось с рыбами?»
Он широко распахнул глаза.
– Что сталось с рыбами? – настойчиво повторил Бедекер уже вслух. – С двоякодышащими рыбами, теми, что первыми выбрались из моря на сушу. Что сталось с ними?
