– У нас их теперь три, – продолжал Сирсикар. – Синхронная только «Натараджа». «Сарасвати» и «Лакшми» стоят над горизонтом тридцать минут, ровно треть транзитного времени, а станция в Бомбее передает их трансляцию в режиме реального времени.
Бедекер покосился на низкорослого ученого.
– Вы называете спутники в честь богов?
Шах замялся, но Сирсикар и не думал смущаться.
– Ну конечно! – просиял он.
Завербованный в эпоху полетов «Меркуриев», обученный на серии кораблей «Джемини» и прошедший боевое крещение в эру «Аполлонов», Бедекер снова взглянул на стальную симметрию гигантской антенны.
– Мы тоже, – пробормотал он.
* * *
ПАПА, ПРОБУДУ В ОБЩИНЕ ДО СУББОТЫ, 27 ИЮНЯ. СРАЗУ В ПУНУ. ЕСЛИ ЧТО, УВИДИМСЯ. СКОТТ.
Бедекер перечитал телеграмму, скомкал и швырнул в корзину для бумаг в углу номера. Потом подошел к окну и смотрел, как огни «Королевского ожерелья» отражаются на чуть подернутой рябью водной глади бухты. Наконец он повернулся, вышел из номера и, спустившись вниз, отбил телеграмму в Сент-Луис, уведомить начальство, что берет отпуск.
– Я знала, что ты передумаешь, – сказала Мэгги Браун.
Они сошли на берег с туристического катера. Бедекер поморщился при виде кишащей массы бродяг и уличных торговцев и в сотый раз пожалел, что не согласился на рекламу кредиток. Деньги сейчас были бы очень кстати.
– Почему? – удивился он. – Знала, что Скотт задержится в своей общине?
– Не знала, но не особо удивилась. Просто чувствовала, что снова тебя увижу.
Они стояли на берегу Ганга, а в небе снова занимался рассвет.
На широких каменных ступенях, ведущих к кофейным водам реки, уже толпился народ. Женщины в мокрых, облепивших тело платьях из хлопка несли глиняные горшки цвета своей кожи. Мраморный фасад храма украшали свастики. Выше по течению прачки с громкими шлепками били белье о плоские камни. Во влажном утреннем воздухе смешивались запахи погребальных костров и фимиама.
– На указателе значится Бенарес, а на билете – Варанаси. Как правильно? – спросил Бедекер.
– Вообще, город назывался Варанаси, но англичане на свой лад переиначили в Бенарес. Название прижилось, а местные потом не чаяли от него избавиться. Мол, рабское имя. Как Малькольм Икс, или Мухаммед Али. – Мэгги замолчала и трусцой поспешила за гидом, прикрикнувшим на них, чтобы не отставали.
Улочка сузилась так, что, раскинув руки, можно было коснуться противоположных стен. Пешеходы толкались, бранились, сплевывали и жались к обочине, уступая дорогу домашней скотине, свободно расхаживающей по городу. Назойливый мальчуган-разносчик следовал по пятам за туристами несколько кварталов и оглушительно дудел в самодельную дудку. Подмигнув Мэгги, Бедекер дал мальчишке десять рупий и спрятал дудку в задний карман брюк.
