Цырен взял верхнюю папку рукописи, положил на стол. Он знал, в этой папке — карта. Но сначала книги. Раскрыл наугад одну, в старинном кожаном переплете, и ахнул. По желтым полуистлевшим страницам расползлись не буквы — черные извивающиеся козявки. Что за язык?! И неужели дед его знает? Следующая книга — иероглифы. Третья — еще какие-то непонятные письмена. Может быть, древний язык монголов? Закладка. На ней нацарапано железным пером: «О пещерах Байкала». Другая закладка— «Следы». Так вот она где, тайна! И никак до нее не добраться! Впрочем, все это лишь «отзвуки», уже нанесенные на карту.
У Цырена тряслись руки, когда он развязал папку. Так и есть — десятки значков по берегам: крестики, кружочки, стрелки, вопросительные и восклицательные знаки… Цырен готов был поклясться, что пометки не имеют никакого отношения к лекарственным травам. Все деляны не только дед, Цырен наизусть знает, до самой дальней километров двадцать пять, не больше, а тут чуть ли не четверть Байкала! Цырен отыскал восковку. Теперь на окно — и свести. Хотя бы ближайший к Сохою участок…
Дело продвигалось медленно. Тяжелая карта перегибалась, накрывала с головой, ползла вниз по стеклу, восковка сбивалась. Цырен даже вспотел от усердия. А когда закончил и глянул на часы, оказалось, его время давно вышло! Он торопливо сложил все на место, стараясь ничего не перепутать, припрятал восковку, замкнул шкаф и забросил ключи в ящик. Наспех одевшись, помчался к аршану.
Как же он так? Дед волнуется, пора возвращаться, а внука нет, кто поможет обуть распаренные ноги? Еще встанет босой на снег, вовсе простудится… Стыдно было Цырену, так стыдно, как никогда в жизни. Забыть про деда, единственного на свете родного человека! И ради чего? Ради какой-то карты, которая, может, ни малейшего касательства к сокровищам Отрара не имеет.
Вот, наконец, и аршан! Издали заметно — парит. Водоем в полметра глубиной, толстый лед вокруг, густая пористая изморозь на деревьях. Дед обернулся, проговорил слабым голосом:
— Прибежал, внучек? Уж я думал, ночевать здесь придется.
Помогая деду встать, Цырен бережно приподнял его — и едва не вскрикнул. Дед оказался совсем легкий. Точно не человека держал в руках Цырен — одну пустую старенькую шубейку.
КРАСНОЗВЕЗДНЫЙ
Приехав домой в следующее воскресенье, он обнаружил на шкафу новый висячий замочек. В груди — у Цырена похолодело. Дед не смотрел на него, почти не разговаривал, только самое необходимое: сходи в магазин, разгреби снег во дворе. И так неуютно стало Цырену в родном доме, что он решил наколоть дровишек на две недели и в ближайший выходной не приезжать.
