Сердце у Цырена отчаянно заколотилось: так вот она, карта, увиденная во сне! «Древние книги полны отзвуков, и стоит нанести те отзвуки на карту…»
С какой стороны не подходи, все-таки дед — странный человек. К чему бы, кажется, писать обыкновенной деревянной ручкой с ржавым пером? Сколько раз предлагал ему Цырен купить авторучку, раз даже подарил шариковую, но дед был непреклонен: «Прежде гусиными перьями царапали, и ничего, получалось. Так что не в ручке дело».
Или к чему было запирать шкаф, если там ничего особенного нет? Полка медицинских книг и журналов, полка с письмами, полка с рукописями, остальные две забиты «препаратами». Ан нет, запирает, значит, есть что скрывать. Значит, карта Байкала чего-нибудь да стоит! Недаром же дед отказался повторить легенду об Отраре. Неужто боится, что Цырен выболтает его тайну? А тайна-то уже не тайна. Яснее ясного: вовсе не за травками ходит старик в тайгу. Ох уж этот неугомонный пенсионер Константин Булунович Булунов!
Дед собрался, ушел на аршан.
Всякие сомнения отпали. Смутное подозрение, зародившееся после того очень кстати увиденного сна, стало уверенностью, твердой и непреложной. Не хватало лишь малости, пустяка, чтобы убедиться окончательно. И тогда тайна окажется в руках Цырена.
У него будет дело, самое заманчивое из всех, какие только можно представить! Куда там разным школьным музеям!
Перспектива завладеть картой на миг вспыхнула перед Цыреном и погасла. Влезть без спросу в замкнутый шкаф все равно что украсть. Нельзя! Но он же ничего не возьмет… только посмотрит… посмотрит и убедится. А уж потом сумеет уговорить деда вместе искать пещеру.
В ящике с инструментом валялась связка ржавых ключей. Дед еще не добрался до источника, значит, в распоряжении Цырена час. Торопливо совал он в замочную скважину ключ за ключом, наконец, один подошел. Дверца скрипнула, открылась. На Цырена пахнуло острой прелью осеннего луга. Книги. Травы. Коренья. Толстая рукопись «медицинской книги» в трех обтрепанных папках.
Цырену вспомнилось… В прошлом году дед сильно заболел. Осунувшийся, почерневший, лежал в постели. Перед ним на одеяле — папка с рукописью. «Если бы верил в бога, ничего бы у него не просил, только одно: дай мне, господи, закончить книгу! Эх, внучек, внучек, боюсь, не успею. А надо. Забывается искусство травников. Может, теперь эту книгу и не напечатают. Однако придет время — о травах вспомнят. И тогда пробьет час этой книги! — Дед уронил на рукопись корявые пальцы, прикрыл глаза. — Если что случится со мной, пуще всего береги книгу. В ней, в ней, а не здесь, — он ткнул себя в грудь, — жизнь твоего деда. И не только моя. Знания передавались издалека, от человека к человеку. За мной стоят другие, мои предшественники, учителя. Не подвести бы…»
