Это могло продолжаться долго, а сейчас каждая минута, каждая секунда была на счету. И Санька, сам не любивший в Цырене привычку покрикивать, вдруг взорвался:
— Правильно, вперед! Только вперед! — И, глянув на притихшего Рудика, добавил: — Пусть Цырен будет капитаном. В шторм без капитана нельзя.
Ему было все равно, вперед или назад плыть, лишь бы не стоять на месте. Если они хотят остаться в живых, штурвал должен быть в крепких руках.
И Рудик, упрямый Рудик, которого обычно никакими доводами не убедишь, вдруг подчинился.
Ребята гребли так, что весла гнулись и уключины жалобно стонали. Но время было упущено. Серая пелена превратилась в низкую лохматую тучу, такую черную, что за каких-то десять минут стало темно. Потом ударил первый порыв шквалистого ветра — и волны набросились на лодку. Весла то царапали по воздуху, то до уключин погружались в воду. Посудина слушалась плохо. Вскоре все промокли от брызг до последней нитки. Стало ясно: не успеть.
А ветер свирепел, срывал с волн водяную пыль, свистел в ушах. Мускулисто вздымались вокруг тяжелые черные глыбины.
— Плохи дела! — прокричал Цырен. — Правь к берегу, Рудик! Да не ставь бортом к волне, опрокинет.
— К берегу!? — Чтобы разбило о стену?..
Но тут огромный вал, который принято называть девятым, окатил ребят с головой. Рудик схватил банку, начал торопливо вычерпывать воду.
— Исполняй приказ! — отплевываясь, прикрикнул Санька.
Рудик сменил курс.
— Не хочу рыб кормить. У меня больной дед на руках, — мрачно усмехнулся Цырен. — Здесь наверняка зальет, а там, может, найдем куда причалить.
Ударил гром — будто лопнуло небо над головой, и сразу из этой небесной трещины хлынул ливень. Все смешалось: небо, море, земля. Все превратилось в какое-то сумасшедшее сплетение ветра и воды, в сплошной хаос. Высокая гранитная стена скрылась из виду. Что-то смутно маячило впереди, но ни у кого не было уверенности, что лодка не идет в открытое море.
— Туда правлю, нет? — растерянно вертел головой Рудик.
Не переставая грести, Цырен огляделся и кивнул в ответ. Конечно же, он ничего не увидел, в этакой кутерьме не вдруг разберешь где что, разве чутье подскажет. Но Рудик поверил и успокоился. Наверное, прикажи ему теперь капитан повернуть на сто восемьдесят градусов, он подчинился бы.
Положение было отчаянное, однако ребята держались молодцами. А стоило пусть одному сдрейфить, запаниковать, перестать рулить или грести — и лодку вмиг перевернуло бы.
