— Какой еще посадки?
— Не знаю, может, каких деревьев, это ведь его работа. Но дело не в том, что он сказал, а как. Просто побелел от ярости.
Хозяйка паба протирала за стойкой бокалы и бросала на них подозрительные взгляды, будто все знала.
— Тесс, — тихо сказал Питер. — Я не могу не задать этот вопрос. Почему ты вышла за него замуж?
Она взяла его за руку.
— Потому что поначалу он был ко мне добр. Внимателен, и мне с ним было весело — впервые за много лет. И еще казалось, он даст мне опору, надежду на будущее, все те вещи, которые я уже отчаялась обрести. Но я ошиблась, он оказался не таким, и я уже не раз обо всем пожалела. А потом он стал поднимать на меня руку, и это было…
— Как?
— Как наказание за мой грех. Только вот я не могла этого стерпеть. Я не знала, что делать. Оставалось одно — разыскать тебя.
Он сжал ее ладонь.
— Слава богу, ты меня нашла.
Они еще немного поговорили, допили пиво, вернулись к машине, поехали обратно. Рядом с церковью Питер заглушил двигатель, и они крепко прижались друг к другу.
— Как мне хочется забрать тебя отсюда, — сказал он.
Она погладила его по руке.
— Я буду осторожна. А в остальном — тревожиться нужно за тебя, не за меня. Ты по-прежнему не знаешь, к чему вас готовят?
— Командир приказал отставить разговоры и сосредоточиться на тренировках.
Тесс прижалась к нему еще теснее.
— Ну и правильно. Я тоже больше не буду спрашивать.
Питер посмотрел на часы.
— Уже почти десять, Тесс.
— Знаю. Ну еще пять минут.
— Конечно. — Он помолчал. — Можно задать тебе вопрос?
— Разумеется.
— Ну, просто, я ведь до сих пор не знал… про ребенка. Как ты его родила. Как потеряла. Как это было? На что похоже?
На смерть. Когда умираешь снова и снова. На кошмарный сон, который не истаивает при пробуждении, а остается с тобой.
Утром после «той истории» семейство Дерби уехало в Шотландию, храня натянутое молчание. Шли дни, о случившемся не упоминали, Тесс поняла, что так оно и останется — сгниет, как прошлогодние листья. Большую часть времени она гуляла одна, разглядывала прибрежные скалы и бухты, бродила по вересковым пустошам или просто лежала на кровати. Потом однажды вечером к ней вошла мать.
— «Гости» пришли? — спросила она, переплетая пальцы.
Тесс не поняла:
— Какие «гости»?
— Прекрасно знаешь какие! — рявкнула мать.
Тесс сообразила, что речь идет о месячных, которые действительно не пришли, а дальше потянулись дни, и «гости» все не приходили, и мать делалась все свирепее, все истеричнее, все набожнее — каждый день ходила к мессе.
