— Чего мы хотим?
— Да, чего?
— Чтобы вы вели нас!..
— Куда?
— На Византию!
— На Византию, на Византию! Все пойдем! — загремели по гриднице голоса. — Вы должны повести нас, а иначе мы прогоним вас…
— Слышишь? — шепнул Ульпиан Валлосу.
— Да, но мы не допустим этого! — отвечал, улыбаясь, тот.
— Это будет трудно!
— Но не неисполнимо… Поверь мне, как бы они ни храбрились, а без Аскольда и Дира ни в какой поход они не пойдут… Но послушаем, что скажет князь…
— Знаем мы ваши желания, друзья, — несколько дрожащим от волнения голосом заговорил Аскольд, — и готовы исполнить вашу просьбу!
Крики восторга огласили гридницу.
— Только дайте обдумать нам все, — продолжал князь, — и, клянусь Перуном и Одином, и громящим Тором, мы исполним вашу просьбу?
После ухода Аскольда и Дира гридница начала быстро пустеть.
Первыми поспешили уйти византийские гости. Все, что они здесь видели и слышали, было для них так неожиданно, так поразило их, что они боялись теперь за себя больше, чем за родину…
За ними удалилась часть норманнской дружины и киевлян.
В гриднице остались только Руар, Игелот, Стемид, Ингвар, скальд Зигфрид и Всеслав.
— Честь тебе великая, вдохновенный скальд, что ты своей дивной песнью разбудил уснувшие сердца наших ярлов, — говорил Руар, пожимая руку Зигфриду.
— Мною руководил светлый Бальдер — ему честь и хвала! — с улыбкой отвечал тот.
— Но все-таки твоими, а ничьими иными устами говорил он с Аскольдом!
— Долг скальда было сделать то, что сделано мною. Но не будем говорить об этом!.. Итак, ваше желание исполнено, витязи!
— И мое также! Спасибо тебе, норманнский баян! — вдруг сказал Всеслав.
— И твое, славянин? — с удивлением воскликнул Зигфрид.
— Да, и мое!
— Но это не похоже на кроткий нрав ваших людей.
— Может быть! Но не забывайте, что я — славянин только по рождению… Лучшие годы провел я в вашей стране, там я оставил все славянское и вернулся на родину с вами настоящим варягом.
— Это мы знаем, ты всегда был храбрецом.
— Благодарю! Византию же я ненавижу! Ненавижу всеми силами своей души, будь проклята она! И если только боги будут ко мне милостивы, в крови ее детей я утоплю свою ненависть… О, скорее бы поход…
— Ты, Всеслав? Ты ненавидишь Византию? Ты хочешь мстить ей? За что? Что она тебе сделала? — раздался вдруг грустный голос.
Все обернулись. У двери стоял незаметно вошедший в гридницу князь Дир.
— Скажи же, Всеслав, за что ты ненавидишь Византию? — повторил он.
— За что? Ты хочешь знать, княже? — сверкая глазами, воскликнул тот. — Так вот за что! Византийцы у меня отняли сына.
