Караван автомашин двигался вперед, но поскольку все машины были разного цвета, на караван они не походили. Только дон Доминик Верильо знал, куда они едут, и время от времени указывал шоферу, куда повернуть, стараясь при этом не оторваться от идущих позади машин. Наконец дон Доминик Верильо велел водителю остановиться возле небольшого художественного салона в Гринвич-Виллидж.
Он быстро вышел из машины и открыл дверцу Пьетро Скубичи, Франсиско Салваторе и Толстяку О'Брайену, приговаривая:
– Обойдемся без формальностей. Нет времени.
Водитель – Вилли-Сантехник Палумбо – тоже выскочил и, ощупывая пачку банкнот в кармане, забежал в салон, в витрине которого были выставлены платья и картины.
Не успев открыть дверь, он выпалил:
– Я хочу купить натюрморт с клубникой за пять тысяч долларов.
– Проходите в комнату за прилавком, – говорил тем временем гостям Доминик Верильо, – в комнату за прилавком.
И повторял пассажирам каждой подъезжающей машины:
– В комнату за прилавком.
Через сорок секунд вместе с последним из гостей он зашел в салон, на вывеске которого значилось: «Ева Флинн».
Привлекательная хозяйка была занята беседой с Вилли-Сантехником.
– О Боже! – воскликнула она. – Сколько посетителей! Это чудесно! Я знала, что это случится именно так.
Она тряхнула копной рыжих волос, откинув голову назад, и положила руку на бедро, обтянутое заляпанными краской джинсами.
– Этот натюрморт вот здесь, у дверей, – сказал Вилли-Сантехник. – Вот здесь. Да, вот этот. А вот деньги. Только я хотел узнать, чего тут моди… моги… Ну, как же это… а, мотивация!
– Мотивация, – поправила женщина.
– Ага, чего это такое и что вы думаете про себя и этого… Гагина?
– Гогена?
– Ага, его.
– Я рада, что вас это интересует, – сказала женщина. Она возбужденно вертела головой вслед шествовавшим мимо нее посетителям, направлявшимся в заднюю комнату, где стояли картины с ее парижскими зарисовками.
– Мне следует помочь им, как вы считаете?
– Нет, – успокоил ее шофер, – они просто зашли посмотреть. Я покупаю этот, ну как его, так что занимайся мной.
– Конечно. Знаете, я вам открою одну тайну. Вы мой первый покупатель. Все так внезапно, – она кивнула в сторону задней комнаты. – Они что, банкиры?
– Они из «Америкэн Киваниз Интернейшнл».
– Забавно. Такие вежливые! Так вот, Гоген видел жизнь, Гоген видел цвет по-другому…
И рыжеволосая художница пустилась в объяснения, что такое цвет как форма искусства, а Вилли-Сантехник соглашался, стараясь не забыть четыре других, приготовленных заранее, вопроса. Он должен их задать, как только она притормозит. Но до этого так и не дошло.
