Анна похолодела от страшной догадки, чуть было не бросилась к Вере, но та, словно проснувшись, резко встряхнула плечами, торопливо встала и, по-прежнему красивая и спокойная, начала осмотр четвертой машины.
Через два дня, возвратясь из трудной поездки по разбитым, ухабистым дорогам, Анна сразу же поняла, что за эти дни с ее любимицей что-то произошло. Она весело поздоровалась с Анной, начала пытливо расспрашивать о поездке, но и голос, и лицо, и особенно глаза ее были уже не те. Какое-то нервное беспокойство так и сквозило в каждом слове и жесте Веры.
В этот день впервые за все время работы Вера ушла домой задолго до конца смены.
«Боже мой, что же творится-то с ней? — раздумывала Анна. — Неужели с мужем что-нибудь? Инвалид же он, и расхвораться недолго. А может, не поладили, рассорились или не дай боже…»
Анна даже про себя не решилась закончить свою мысль.
Убрав машину и получив от Селиваныча наряд на завтра, Анна торопливо пошла домой. По московским улицам разбойно гуляла февральская метель. Тоскливо свистел ветер в проводах, где-то хлопал оторванный лист железа, сиротливо раскачивались голые ветви деревьев. Свинцовое небо опустилось на самые крыши домов. Горбясь и укрывая лица, поспешно мелькали редкие прохожие. Тоскливо, неуютно и пусто было вокруг.
Свернув в скверик у Госпитального вала, Анна на самой дальней, засыпанной снегом скамье увидела одинокую фигуру мужчины в шинели и в военной шапке-ушанке. Он сидел, откинувшись на спинку скамьи, и беспрерывно курил. Рядом с ним уткнулись в сугроб деревянные костыли.
«Так это же Верин муж», — ахнула Анна.
Она всего дважды, да и то мельком, видела его, но хорошо запомнила широколобое, округлое лицо и густые, сросшиеся вместе брови, под которыми мягко лучились добрые и веселые глаза. Анне особенно понравилась его заразительная улыбка, от которой расцветало все лицо. Теперь же лицо его словно окаменело, брови нахмурились, глаза устремились куда-то в ненастное небо. Он даже не пошевелился, когда Анна прошла мимо.
«Да что же это, что стряслось? — терзалась в мучительных догадках Анна. — Как неживой сидит. А где же Верочка, что с ней?»
Анна хотела сразу же свернуть в переулок и побежать к Полозовым, но окаменело сидевший Лужко вдруг торопливо схватил костыли, грузно поднялся и, громко скрипя снегом, поковылял через дорогу. Анна с жалостью и тревогой смотрела на его сгорбленную спину, единственную ногу и горестно скрипевшие костыли.
