Люсика, когда думала, всегда курила огромную длинную трубку.
По ночам, когда тетя Люсика шаркала тапочками, пила крепкий кофе, курила свою трубку и, заложив одну руку за спину, согнувшись, прохаживалась по периметру кухни, как Сталин во время своих ночных кремлевских бдений, вынашивая стратегические планы, она была «третьей силой», которая провоцировала грузино-осетинский конфликт в этом доме.
Из-за нее остальные тоже вставали и тянулись в кухню.
Люсика, кроме всего, гадала на кофе. Однажды поздно вечером она нагадала, что придет гость, и через пять минут, в час ночи, раздался звонок в дверь. За дверью стоял дальний родственник Наиры с потерянным видом и двумя чемоданами. Он просился переночевать.
Увидев целую толпу самых разных женщин, он растерялся еще больше, но не отступил – некуда было.
Встал вопрос, как разделить ночлег между ночующими. Так как в то время сын Зареты отсутствовал, то Наира решила, дабы не создать прецедента, красивую холеную тетушку Зарету переселить к тетушке Этери, а Люсику положить в одной комнате с Георгием.
Георгий в коридоре тихо и жалобно пытался воззвать к милосердию Наиры и не укладывать его в одной комнате с Люсикой, потому что он ее боится. Но ситуацию изменить было невозможно.
После ночевки Георгий не ушел, чем в корне изменил обстановку в доме. Все политические интриги уступили место интересу к Георгию – голубоглазому высокому, широкоплечему блондину, человеку совершенно нордического типа внешности, этому тбилисскому беженцу, бывшему инженеру с задатками экстрасенса, но главное – разведенному.
У тетушек Наиры, по материнской линии, завязалась смертельная схватка теперь уже за сердце Георгия, дяди по отцовской линии. Заигрывали все гостьи, кроме Люсики, оставшейся верной трубке и сыну.
Сам Георгий, необыкновенный аккуратист, словно не замечая кипящих вокруг него страстей, первым долгом навел порядок в кухне, освободив Наиру от уборки хотя бы в этом священном месте. Затем он принялся готовить сам, а уже потом умело использовал соперничество обеих блондинок в пробудившемся у них интересе к кулинарии и закончил тем, что каждый вечер приготавливались самые необыкновенные блюда, но чаще всего благоуханные хинкали.
Этери, несмотря на свои трудные дороги в бизнесе, снова стала пепельной блондинкой, и столичная жизнь, даже в столь трансформированной форме, привела ее в относительный порядок, сразу оцененный взглядами мужчин в московском метрополитене.
