Она заблистала тортами с многозначительными названиями, как-то: «День и ночь», «Ночной полет», «Наполеон», намекая на то, что жизнь продолжается.
Зарета усиленно готовила тонкие осетинские пироги с сыром, делая упор на осетинском сердце Георгия.
Соседи, не подозревая о кипящей жизни в квартире, потянулись на запахи, кухня превратилась в полуночное кафе, где Люсика гадала на кофе, и после того удачного случая, когда она нагадала Георгия, мало-помалу ей стали приплачивать. Она забыла свой бизнес с ложками и переключилась на ночной заработок.
Годо не догадывался, почему старушки из подъезда стали сочувственно смотреть на него и шептать вслед: «Бедный Годо».
Соседки стали приводить своих знакомых, чтобы погадали и им. Георгий тоже стал эстрасенсорно размахивать руками, обнаруживая болезни у всего подъезда, это тоже привлекло массы.
Как только Годо случайно обнаружил тайну нового бизнеса Люсики, он немедленно разогнал этот бедлам.
Справедливости ради, надо отметить, что гости постоянно находились в поисках квартир, однако, секрет их долгожительства на самом деле заключался в том, что каждый ждал, когда уйдут другие, и это позволит ему остаться здесь, в этом уюте, где каждый после пережитого ужаса войны ощущал себя в микромире союза Наиры и Годо защищенным вечными истинами доброты и человеколюбия.
В дополнение ко всему, из Греции неожиданно приехала дочь Зареты с маленьким ребенком и, сбросив его на руки матери, радевшей об обеспеченности самолетами Греции, ушла в загул с друзьями, которых не видела с момента замужества.
Георгия опять переселили – в спальне разделили кровати, на одной положили его, на другой легли Люсика с Этери.
И только Наира и Годо по-прежнему спали на полу и оттуда наблюдали весь ужас своего положения.
Этери с помощью Люсики удалось выжить тетушку Зарету, главную соперницу в межнациональном конфликте, в бизнесе и в любви.
Второй покинула ковчег Наиры Люсика, которая, пыхтя трубкой и стеная, ушла ради сына в высокооплачиваемую квартиру.
Этери осталась наедине с вожделенным мужчиной Георгием, и зачастую исключительно наедине, так как Наира и Годо бывали на работе.
Этери цвела, как майская роза, в горделивом ореоле своих пепельных волос, выкрашенных дорогой французской краской, свидетельством ее успешного бизнеса теперь уже на более доходном Черкизовском рынке.
Наира, замечая превращение Этери, втайне задавала себе вопрос, куда девается межнациональная рознь, когда дело касается отношений мужчины и женщины, и не является ли эта рознь враждой между существами, лишенными любви?!
