Давным-давно мудрый Конфуций сказал, что величайшая слава человека в том, чтобы уметь подняться всякий раз, когда падаешь.
В ту новогоднюю ночь собрались все те, кто изменил себя и свой мир любовью, открывшие новый Цветлин.
Пришел и Давор со своим верным стражем.
Были зажжены свечи: в память о нежной Аиде, единственной и вечной возлюбленной Давора, и с чувством надежды каждого из нас на будущее. И просто как свет, чтобы видеть друг друга в темноте.
Мы пили вина загорских лоз за тот Цветлин, который снял с себя все проклятья и комплексы, чтобы зажить простой человеческой любовью, которая есть основа всей жизни.
Мы сидели в глубине гор, защищённые от неспокойного мира, с его войнами, террором, глобальным экономическим кризисом – под вой ветра штефанова леса и согревающее душу потрескивание дров в камине – в Цветлине, которого нет на карте, но всегда есть близкий и родной фантом в необъятной Вселенной.
Январь-февраль 2009 г. Хорватия, Загорье
Полеты над крышей мира
Из цикла «Алания. Север и Юг»
I.
В середине девяностых я оставила в Москве должность вице-президента в авторском культурном центре и вернулась на юг, во Владикавказ, чтобы стать главным редактором газеты кавказских старейшин. В ней я собрала журналистов севера и юга Осетии, таким образом, газета старейшин первая объединила осетин по обе стороны Главного Кавказского Хребта.
Мне очень хотелось чем-либо утешить южан, перенесших в начале девяностых – во второй раз за последнее столетие – агрессию, когда сжигались осетинские села по всей Южной Осетии. Её столица, древний Цхинвал, была в длительной осаде, поливалась тяжёлой артиллерией, пронзалась снайперскими пулями спортсменов бывшей сборной СССР, преимущественно женщин – из Латвии и Украйны милой.
По селам рыскали срочно амнистированные уголовники и варварски отрубали пальцы старушек с золотыми обручальными кольцами, жестоко расправлялись со стариками, которые не покинули родные места.
Когда распад сверхдержавы пустил моду на нематериальные, кроме деревянных рублей, вещи: перестройку, гласность, суверенитет, мгновенно переросшие в хаос и вседозволенность, южные осетины воспротивились уходу вместе с Грузией от России, надеясь на остойчивость её могучего корабля, за что и получили свою трагедию.
Вначале советские, а затем уже российские солдаты стояли миротворцами, иногда от нечего делать, а может, из сострадания осаждённым безоружным цхинвальцам продавали по сходной цене оружие за Бог знает, откуда собранные зелёные бумажки с портретами американских президентов. Деньги государства, в котором гражданская война между Севером и Югом была лишь однажды, служили хорошей приметой, и миротворцы брали только в этой валюте.
