Перепелка — птица полевая | страница 2
— По-ж-ж-а-р-р!
Все гурьбой кинулись на улицу. У Суры полыхало большое зарево. От летящих искр и огня небо покраснело раскаленной сковородой, словно по нему разлилась летняя заря.
Бам-бом! Бам-бом! — всем своим звоном бил-плакал пожарный колокол, извещая о постигшем село горе, звал тушить пожар.
Горела конюшня, где держали купленных в прошлом году племенных лошадей. Когда люди прибежали на пожар, дед Эмель, конюх, успел их выпустить. Лошади испуганно неслись вдоль пылающей конюшни и громко ржали.
— Ой, Гнедой на смог выскочить, Гнедой! — махал руками старик. Подбежал к воротам и стал кричать: — Оть, оть, оть! — Навстречу полыхнуло пламя. Конюх отпрянул в сторону.
Комзолов схватил попавшие под ноги оглобли, побежал с ними в другой конец двора, к левым воротам. Они были под замком.
— Эх, пустая голова, до сих пор не догадался, держишь их закрытыми, — проклинал он конюха.
Оглоблями оторвал петлю, ворота рухнули под ноги. Комзолов кинулся внутрь длинного двора. Там дышать было нечем. В нос бросился запах горелого сена и мяса. В левом углу, недалеко от Гнедого, лежа на спине, бил ногами жеребенок. Комзолов понял, что ему уже помочь нельзя, — при выходе, наверно, помяли, и он бросился к жеребцу.
Передние ноги Гнедого были опутаны кожаными вожжами, привязанными к вбитому в стену штырю.
«Вот почему бедняга не мог освободиться!» — промелькнуло в голове у Павла Ивановича. Хотел выхватить вожжи, но жеребец близко не подпускал: лягался. Комзолов бросился к ближнему окошку, локтем разбил стекло, крикнул на улицу:
— Топор дайте!
…Когда агроном вышел за жеребцом, тающий под ногами снег показался ему расстеленным жёлтым платком. Голова кружилась.
Люди швыряли снег на горящие бревна. То и дело слышалось:
— Разве так потушишь!? Нужна вода или песок.
— Где ж пожарная машина?
— Э, друг… Пожарники такой народ — сейчас, наверное, дрыхнут и видят шестой сон.
— Не мели языком. Вон едут.
— Едут — то едут, а пользы как от козла молока. Бочка воды для такого огня что плевок.
Вечканов суетился около сломанных ворот, успокаивал людей:
— Хорошо хоть лошадей спасли. Конюшня старая — свое отжила. — Лошадей надо собрать, лошадей!
Огонь бушевал во всю мощь. Не выдержав, рухнули стропила.
Вокруг стало еще светлее.
— Вот они, весенние мороки, начались уже, — тихо заметил кто-то.
Вечканов повернулся на голос. Олег Варьмаскин, воткнув в снег черенок лопаты, пускал сигаретный дым.
— Ты что, уже устал?! — рассердился председатель. — Нашел когда отдыхать!