Попасть в ПВО — противовоздушную оборону — было завидной участью для летчика-истребителя Великой Отечественной войны. Поднимаясь в воздух для охраны важных объектов в тылу, эти летчики подстерегали немецкие бомбардировщики и сопровождавшие их истребители. Потери, конечно, были и в ПВО, однако несравнимые с потерями истребителей на фронте. У попавших в ПВО истребителей было меньше сбитых немецких самолетов и меньше наград, зато больше шансов выжить. В то время как некоторые летчики-мужчины только и мечтали о том, чтобы пересидеть войну в ПВО, девушкам-истребителям из 586-го полка такой вариант казался унизительным.
«Ближе к фронту в Анисовку», как с горькой иронией писала Ивакина, перелетели 14 мая. Ивакина продолжила запись: «Настроение у летчиков убийственное — тыл».[158] Кругом была степь, мирная, покрытая майскими цветами, в разросшемся вокруг узловой железнодорожной станции поселке доцветали сады. Аэродром оказался очень хороший, на большом зеленом поле. Нина Ивакина сразу организовала волейбольную площадку, но среди летчиц нарастал ропот. Их не устраивало то, что полк не отправили на фронт, не устраивала плохая — не фронтовая, а тыловая — кормежка в столовой, не устраивала нелетающая, притеснявшая их на каждом шагу командир полка. «Казаринова утверждает, что мы не готовы, — писала родным Лера Хомякова. И продолжала: — Все изменилось, с Расковой они не дружат».[159] Плохие отношения между Казариновой и их обожаемой Расковой, конечно, не добавляли командиру полка популярности. Недовольство росло, пока наконец дело не дошло до открытого противостояния.
Нина Ивакина, с документальной точностью фиксировавшая конфликт в своем дневнике, записала, что у «людей» настолько «плохое настроение», что командир второй эскадрильи Прохорова стала давать летчицам разрешения на вылет, не спрашивая позволения у Казариновой.[160] Основным информатором Нины Ивакиной по поводу настроений среди летчиц (о которых она, вероятно, докладывала командиру и комиссару полка) была штурман полка Зулейка Сеидмамедова. Именно от нее Ивакина узнала, что летчики второй эскадрильи написали письмо Сталину, планируя переслать его через Раскову. В письме летчиц говорилось о том, что «окончание боевой программы искусственно тормозится и летчиц совершенно напрасно держат в таком недоверии», тогда как все они имеют около двух тысяч часов налета. Как передала Ивакиной штурман полка, среди летчиков второй эскадрильи «проскальзывали такие разговоры, что было бы совсем неплохо, если бы эта хромая ведьма разбилась, да вот только жаль для нее самолета». Как удалось «после длительных наблюдений» установить Ивакиной, центром таких настроений была лейтенант Хомякова.
