Летчицы Клава Блинова и Ольга Голышева, в неудержимом юношеском максимализме, открыто выражали общее мнение: «Мы ненавидим командира. Она трус!» Всем было ясно, что Казаринова не подходит к Якам не из-за хромоты. Она отлично пилотировала старые примитивные истребители, но с Яком раньше не сталкивалась и сейчас не считала нужным его осваивать. По ее мнению, командиру боевого летного полка было совсем не обязательно летать самому.
Руководители двух других женских полков понимали, как важно быть в воздухе вместе со своими летчицами. Комиссар ночных бомбардировщиков Евдокия Рачкевич считала, что даже комиссар летного полка непременно должен летать. В Энгельсе она нашла время выучиться — конечно, не на летчика, а на штурмана — и, преодолевая постоянно мучавшую ее тошноту, летала так часто, как только ей позволяли. А Раскова, хоть и была штурманом, а не летчиком, решила, что имеет моральное право командовать полком Пе–2 только в том случае, если будет сама летать на «пешке». Самолет Пе–2 был капризен и сложен в управлении, налет у нее — совсем небольшой, но Раскова была бесстрашна, талантлива и упорна. Она училась вместе со всеми остальными (имевшими налет в десятки раз больше, чем у нее) и в первом самостоятельном вылете показала, что училась на совесть. Как только ее самолет набрал высоту, из одного мотора начала выбиваться белая струя дыма: мотор отказал. Летчицы смотрели на нее с земли в страшном волнении. Маша Долина до хруста сжимала кулаки: как Раскова, летчица с небольшим опытом, сможет выйти из такого положения? «Господи, помоги ей сохранить скорость!» — молилась богу комсомольская активистка Долина, и не она одна.[161]
Словно услышав их, Раскова правильно зашла на посадку и, не теряя направления, легко приземлилась, причем не на фюзеляж, а на колеса, что с неработающим мотором было намного сложнее. Когда Маша с товарищами, не помня себя от радости, добежали до самолета, Раскова, вылезая из кабины, улыбалась им своей спокойной улыбкой. «Маша, закрой рот, птичка влетит», — толкнула Машу Долину подруга. А Маша, глядя на Раскову, вспоминала стихи Николая Тихонова: «Гвозди бы делать из этих людей — крепче бы не было в мире гвоздей».
Как считали девушки-истребители, отношения между Расковой и Казариновой испортились как раз из-за того, что одна была «нелетающим» командиром, а вторая никогда бы себе такого не позволила. Как и они, Раскова могла расценить поведение Казариновой только как трусость, а трусов она не любила. По мнению летчиц 586-го полка, именно в неприемлемом для командира полка поведении Тамары Казариновой крылась причина перевода в ПВО. Они считали, что полк с таким командиром никто не воспринимает всерьез.
