– Так что, говоришь, ты хотел?
Он выпятил подбородок:
– Ты мне задолжал. Ты же заплатил за свою лошадь. Но если хочешь, чтобы ее накормили и почистили сегодня утром, плати снова. С виду ты не из благородных. Только им разрешается держать здесь своих животных и не платить.
– Вот как?
Я открыл кошелек. Теперь-то я могу смело швыряться золотом, хотя, вполне возможно, это последний полный кошелек в моей жизни.
Мальчишка поймал монету. Его глаза в зеленую крапинку сузились.
– Это настоящий золотой энджел?[3]
– Полагаю, да. – Я поднял свой помятый дублет. – Этой ночью я хорошо потрудился и честно его заработал.
Просовывая руки в рукава, я заметил, что мальчик кусает монету. Кивнув с видом бывалого ростовщика, он опустил ее в карман. Этого золотого наверняка хватит на целый месяц содержания Шафрана, но я не жалел о своем расточительстве. Мне-то известно, что значит трудиться, не получая платы. Кроме того, у меня созрел план. Я ведь совсем недавно был таким же сорванцом, шустрым, словно уличная дворняжка, умеющая ловко уворачиваться от пинков. Мальчишки, как он и я, видят и слышат гораздо больше, чем можно подумать.
– Впрочем, это никого не касается, – подытожил я. – И кстати, меня зовут Брендан. Брендан Прескотт. А ты?..
– Перегрин.
Он уселся на стоявший неподалеку бочонок и извлек из джеркина[4] два диких яблочка. Одно бросил мне.
– Как охотничья птица[5].
– Интересное имя. А еще какое-нибудь у тебя есть?
Откусив от яблока, я скривился. Есть хотелось ужасно, ведь у меня крошки во рту не было со вчерашнего утра. Но яблоко попалось очень уж кислое.
– Нет, – ощетинился он. – К чему мне фамилия?
– Действительно, ни к чему, – согласился я. – По крайней мере, легко запомнить. А сколько тебе лет, Перегрин?
– Двенадцать. А тебе?
– Мне двадцать, – ответил я, мысленно добавив: «Или я так думаю».
– Надо же! – Он швырнул огрызок яблока в стойло Шафрану, и тот довольно зачавкал. – Ты выглядишь моложе, – пояснил он, вторя моим мыслям. – Мне показалось, ты почти как Эдуард. Ему пятнадцать.
– Эдуард? – переспросил я. – Ты имеешь в виду Эдуарда его величество короля?
Перегрин нахмурился:
– Странный ты. Нездешний, что ли?
Я ухмыльнулся. Все-таки сироту видно сразу. Тот, кто прожил жизнь, полагаясь только на себя, как правило, соображает очень быстро и, когда надо, отвечает вопросом на вопрос. Вот уж не думал, что встречу родственную душу в Уайтхолле. И разумеется, его уловка лишь подтверждает мою правоту. Он знаком с королем.
