— Теперь зажгите кто-нибудь свет. Я крепко держу его.
Свет зажгли, пламя спички вспыхнуло, я взглянул на своего пленника и… клянусь св. Джорджем, это была молодая женщина!
Я выпустил и слез с кровати, сильно сконфуженный. Все глупо переглянулись друг с другом. Все растерялись, так был неожидан и внезапен этот сюрприз. Молодая женщина начала плакать, закутав лицо одеялом. Хозяин сказал смиренно:
— Моя дочь… Она сделала что-нибудь нехорошее, nicht wahr?
— Ваша дочь? Она ваша дочь?
— О, да, она моя дочь. Она только-что вернулась из Цинциннати, немножко больная.
— Проклятие! Этот мальчишка опять наврал. Это не тот 166-й No, это не Б. Б. Теперь, Уиклоу, ты приведешь нас к настоящему 166, или… Батюшки, где этот мальчик?
Сбежал! Верно, как дважды два четыре, и главное без всякого следа. Положение было неловкое. Я проклинал свою глупость: мне бы следовало привязать его в одному из людей… но теперь поздно было рассуждать. Что же мне делать при настоящих обстоятельствах, вот в чем вопрос? За всем тем эта девушка могла быть и Б. Б. Я не верил этому, но нельзя же было принимать недоверие за доказательство. Поэтому я, наконец, посадил моих людей в пустую комнату напротив № 166 и приказал хватать всех и каждого, кто приблизится к комнате девушки, и держать при себе хозяина под строжайшими надзором впредь до новых приказаний. Затем я поспешил назад в крепость посмотреть, все ли там в порядке.
Да, все было в порядке и все осталось в порядке; я всю ночь не спал, чтобы удостовериться в этом. Ничего не случилось и я был невыразимо рад увидеть занимавшуюся зарю и иметь возможность телеграфировать в военный департамент, что звезды и полосы нашего знамени продолжают развеваться над фортом Трумбуль.
Огромная тяжесть спала с моей груди. Однако, я не переставал быть на-стороже, так как случай был слишком серьезен. Я призывал по одиночке своих пленников и целыми часами допрашивал их, пытаясь вырвать у них признание, но совершенно безуспешно. Они только скрежетали зубами, рвали на себе волосы, но ничего не открывали.
К полудню пришли вести о моем пропавшем мальчике. Его видели на западной дороге, за восемь миль от города, в шесть часов утра. Я послал по его следам конного лейтенанта и рядового. Они заметили его в двадцати милях от города. Он перелез через забор и с трудом тащился по вспаханному полю, к большому старомодному зданию в конце деревни. Они въехали в маленький лесок и окольным путем подъехали к дому с противоположной стороны. Затем сошли с лошадей и забрались в кухню; там не было никого. Они проскользнули в следующую комнату, тоже пустую; дверь из этой комнаты в гостиную была отворена, и они хотели войти туда, когда вдруг услышали тихий голос, произносивший молитву. Они набожно остановились и лейтенант заглянул в дверь. Он увидел старика и старуху, стоявших на коленях в углу гостиной. Старик произносил молитву и как раз в ту минуту, как он кончил, Уиклоу отворил парадную дверь и вошел в комнату. Оба старика бросились к нему и начали душить его в объятиях, приговаривая:
