Там, на Выборгской набережной, разместились Артиллерийская академия, клиники, немного поодаль, на Нижегородской улице, недалеко от вокзала Финляндской железной дороги, — Медико-хирургическая академия. Дальше по Симбирской к Полюстрову шли пустыри, бродили цыгане я высился великолепный дом графа Кушелева-Безбородко. Халтурина особо интересовала Медико-хирургическая академия. Недаром она считалась наряду с Горным институтом и университетом «рассадником крамолы и антиправительственных идей».
Нередко, именно вечерами, к перевозу подходили странно одетые люди. Длинные волосы, пенсне или очки выдавали разночинцев-интеллигентов. Большей частью их костюм представлял какую-то невероятную смесь щегольства и нигилистического презрения к нему. Пледы или клетчатые пальто, обязательная манишка с галстуком или бабочкой, а на ногах все, что угодно, вплоть до стоптанных сапог. Степан удивлялся, почему эти запоздалые прохожие предпочитают перевоз мосту, ведь по мосту проход бесплатный, за перевоз же нужно платить. Степан от природы был очень любопытным, вернее любознательным человеком, но скромным и застенчивым. Он редко заговаривал со своими пассажирами, а эти, в пледах, обычно молчали.
И только случайно узнал Халтурин причину пристрастия «нигилистов» к перевозу. Однажды ему пришлось переправлять компанию студентов, человек шесть. Все были немного навеселе, хохотали, перебрасывались шутками. Когда лодка отошла от берега, пассажиры, сидевшие на корме, попытались затянуть песню, но взрыв хохота с носа лодки потушил ее. Маленький, щуплый студент, одетый не в пример другим опрятно и элегантно, весело рассказывал анекдоты.
Когда лодка приблизилась к противоположному берегу, компания стала серьезной. Щуплый студент, наклонившись к своему соседу, тихо проговорил:
— Будешь возвращаться из академии, не забудь «очиститься водою», я потому и настаивал, чтобы сейчас на лодке переезжали — тебе перевоз показать, а то ты новенький в городе, заблудишься.
Халтурин расслышал эти слова. «Вот оно что, — подумал Степан, — теперь-то я уразумел, почему «эти» лодочкой пользуются, «водою очищаются», значит, чтобы всякие там соглядатаи отстали». С тех пор Степан стал внимательнее приглядываться к своим пассажирам, особенно студентам, жадно вслушиваясь в каждое слово, оброненное ими.
* * *
Но и эта работа, тяжелая, неблагодарная, скоро должна была кончиться. Станет Нева, закроется перевоз до весны… Но поздней осенью из Вятки брат Павел прислал Степану годичный паспорт и немного денег. Халтурин воспрянул духом. Хотя брат и мать звали его домой, Халтурин твердо решил не уезжать из Петербурга. О поездке за границу он уже не думал. Степан понемногу сживался с Петербургом и, изучая его, искал артерии, по которым на всю Россию растекалась алая кровь революционной мысли.
