— Анна Васильевна, откуда у вас эти сведения.
— А разве они ложные?
— Нет, все верно, только не верится как-то насчет Швецова.
— Степан Николаевич, почему вы так не доверяете нам?
— Признаться, не верю я интеллигентам, не верю их революционности, преданности революции. Вон ныне убийствами занялись, а к чему? Что это даст?
— Поверьте, Степан Николаевич, идя сюда к вам, в мастерские, я очень рисковала и еще не уверена, что благополучно вернусь домой, а для чего я подвергаю себя опасности? Ради «интеллигентского молодчества», что ли?
— Не обессудьте, Анна Васильевна, вас-то я давно знаю, знаю и вашу преданность революционному делу.
— Ну, а Плеханову не поверили насчет Рейнштейна, обидели Жоржа?
— Да, нехорошо получилось. А все почему, даже Георгий и тот мне не доверяет, ну откуда у него сведения о шпионах?
— Оттуда же, откуда и у меня.
— Выходит, я сам кругом виноват, хороших людей обидел, а они еще обо мне заботу имеют.
— Выходит так, Степан Николаевич.
— Эх, завертелся, закружился я с делами, не обессудьте и простите. Сегодня же съеду от Швецова, да и наших на его счет предупрежу, а с Георгием помирюсь, прощения испрошу.
— Уехал Плеханов, в Саратовской губернии сейчас.
— Уехал уже… Жаль. Оставил человека, который типографию наладить обещал, а я его только раз и видел, скрылся куда-то…
— Прощайте, Степан Николаевич, помните о Швецове да будьте осторожны. Я тоже уезжаю.
Халтурин крепко-крепко пожал руку Якимовой, поклонился. Анна Васильевна отвернулась и быстрыми шагами направилась к выходу. Степан долго следил за ее удаляющейся фигурой.
* * *
В 1879 году осенью завершился первый этап деятельности Халтурина среди рабочих. Шпионы, полиция так и не позволили Северному союзу русских рабочих прочно стать на ноги, стряхнуть с себя путы народнических теорий, выйти на широкую дорогу подлинно революционного пролетарского движения, сделаться зародышем марксистской организации в России. Для этого еще не созрели условия. В 1879 году «рабочее движение переросло народническое учение на целую голову», хотя оно затронуло только верхушку рабочего класса, а «масса еще спала». «В общем потоке народничества пролетарски-демократическая струя не могла выделиться».
А между тем революционная борьба народников, широкое пролетарское движение, крестьянские бунты поколебали правительство Александра II, наметился «кризис верхов». Второй раз после 1861 года Россия была на пороге революции, переживала революционную ситуацию.
