Клуб «Везувий» | страница 3



— Как можно? — воскликнул Льстив.

— Еще как. Но мать любила свою дорогую малютку. Когда я пришел рисовать ее, я сделал все, что было в моих силах, чтобы Ида выглядела ангелочком. Довольно пророчески. Хотя выяснилось, что отваги ей достало.

Льстив вытер суп с розоватых губ. Он был сентиментальным викторианцем, так что на его уцелевший глаз навернулась слеза. Скорее всего, смерть Маленькой Нелл[1] была для него слаще материнского молока.

— Бедняжка Ида, — вздохнул я, лениво ковыряясь в куриной ноге. — Она была похищена прямо из своей инвалидной коляски бандой негодяев и продана в рабство.

Льстив сокрушенно покачал головой. Наверняка в его глупых старых мозгах мелькнул образ страдалицы с глазами лани. Он крепче сжал нож для рыбы.

— Продолжайте. И что же случилось?

— Ей удалось удрать, благослови ее господь, — продолжил я. — Она убежала по крышам, а за ней по пятам гнались эти злодеи.

Хлоп-хлоп. Стеклянный глаз неотрывно смотрел на меня.

— А потом?

Я закрыл глаза и сцепил пальцы.

— Сумела добраться до Уоппинга, а потом маленькие хрупкие ножки отказались ей служить. Она провалилась сквозь крышу торговца сахаром и угодила прямиком в бак с патокой. Разумеется, не смогла ухватиться за край бака — у нее ведь были деревянные ручки. И она утонула. Очень-очень медленно.

С обреченным вздохом выпив остатки безвкусного бургундского, я хлопнул в ладоши и перевел разговор на более веселые темы. Теперь, когда я заполучил доверие Льстива, настало время предать доверие других. Практика мне требовалась.

Я угостил его тем, что считал неистощимым запасом анекдотов (очень немногие из них правда — и далеко не лучшие) про величайших и добродетельнейших мира сего, которые не заплатили вашему покорному слуге даже сколько-нибудь достойной суммы за увековечивание их на холсте.

— Вы крайне несдержанны, сэр, — рассмеялся старик, воспрянув духом. — Я рад, что не доверил вам своих секретов.

Я улыбнулся — шире некуда.

Льстив в свою очередь долго говорил о том, как жил в Южной Африке и какие умопомрачительные приключения там ждут молодого человека, вроде меня. Поведал мне о своей дочери — как он сказал, величайшая отрада для старика, — а я кивал и улыбался с понимающим видом, который в подобных случаях любил принимать. Я также весьма удачно изобразил завороженность его красочным описанием восхода над Трансваалем, пока вытаскивал брегет и смотрел на секундную стрелку, что спешила вперед по фарфоровому циферблату. Я слышал мягкое тиканье крошечной пружинки.