— А я-то тут при чем?
— Ты избран, и ты мне поможешь.
Что ж, Арчи с детства считал себя избранным. В день своего восемнадцатилетия он загрыз отца.
Когда у оборотней Москвы появился новый вожак, их число стало увеличиваться с каждым месяцем. Только укус Королевского волка может превратить человека в серую тварь полуночи. Отец никогда не пользовался этим правом. Арчи охотился каждое полнолуние: Сеятель сказал, что вскоре понадобится большая армия.
Пашка нерешительно посмотрел на часы, потом на предосудительную надпись «Рюмочная», красовавшуюся над помутневшей от времени стеклянной дверью.
Шесть часов. Все точно.
За последний месяц его мир так изменился, что никакие события уже не могли показаться странными. Вот он идет в незнакомое место, чтобы встретиться с неизвестным мужиком, который, похоже, знает про него больше, чем сам Пашка. И ничего.
«Может, он маг или экстрасенс, — подумал мальчик, прикидывая, откуда же незнакомец узнал про его непонятное состояние. — Вдруг отец Владимир прав, и в нас с Игорем вселились какие-нибудь бесы… Может, экстрасенс тут лучше поможет…»
С такими мыслями он открыл стеклянную дверь и оказался в небольшом уютном кафе. Никогда бы не подумал, что за покосившейся вывеской скрывается такое уютное местечко. Тишина. Приятные запахи. Даже свет здесь был приглушен и не резал глаза, ставшие болезненно чувствительными в последнее время.
Несколько человек мирно беседовали за большим столом слева. Когда Пашка вошел, они дружно замолчали и повернули головы в его сторону. Мальчику на мгновение показалось, что они принюхиваются к нему.
Он робко огляделся и заметил наконец светлую шевелюру Игоря. Тот расположился за маленьким столиком справа, у самого окна. Незнакомец тоже был там — сидел, вольготно развалившись и положив одну руку на подоконник. На столике перед ним стояла тарелка с карпаччо — сырыми мясными ломтиками — и бокал с прозрачной жидкостью.
Пашка подошел и стеснительно пробурчал приветствие. Незнакомец махнул рукой: садись, мол. Даже пододвинул ему ногой стул.
Игорь вертел в руках полотняную салфетку, потом скрутил ее в жгут и принялся машинально завязывать в узлы, не сводя при этом глаз с жесткого красивого лица незнакомца.
Пашке ужасно не понравилось выражение этих самых глаз: Игорь смотрел на своего нового знакомого с неприкрытым восхищением, почти с обожанием. Это Игорь-то, для которого не существовало никаких авторитетов и который считал, что во всем надо быть или первым, или никаким!
