Прохаживаясь, красавица разглядывала платье. В то же самое время светлейший, пересев в кресло, любовался ею. Эта приятная занятость обоих длилась несколько минут...
Как это ни удивительно, но необыкновенность несравненной Эвелины заключалась в ее себялюбии. Последнее качество выражалось в той же привычке красавицы косить глазки, в ее движениях, склонности молчать. Она смотрела на мир, как бы видя в нем одну себя. Кажется, даже ее просьба вернуть сына была вызвана исключительно стремлением утешиться самой. И, возможно, если бы ей пришлось выбирать между собой и сыном, она остановила бы выбор на себе...
— Люблю красивые вещи! — наконец вспомнив, что не одна, прервала любование хана красавица.
Эта фраза явилась очередным подтверждением того, что бедняжка не способна была ответить на любовь взаимностью. Вместо того чтобы поблагодарить своего благодетеля, она похвалилась своим пристрастием...
Чуть позже, когда сундуки были закрыты, в шатер внесли два полных подноса. Холодная верблюжатина, горячие хрустящие лепешки и доброе крымское вино должны были утолить голод светлейшего и его наложницы, настроить их на дальнейшие развлечения.
Так и случилось. Позавтракав, оба, забыв о мальчике, отправились кататься верхом...
Окрестности долины, где остановился с войском Баты-хан, едва ли могли бы утешить эстетическое чувство прелестной Эвелины. Душу ее волновали не горки и безбрежные просторы, не плеск воды на камнях и ясное небо — но встречи с необыкновенными двугорбыми животными, которых она прежде не видела, и взгляды воинов хана. Нынешнее положение бедняжки должно было казаться ей сном. И конечно, ей льстило, что все таращились на нее и кланялись в ее сторону. Она уже начала свыкаться с положением царицы.
В одном месте оба остановились, чтобы понаблюдать за тем, как наездники объезжают лошадей. Со стороны это представление виделось забавой.
Потом проехали до стана молодого наместника. Когда собирались повернуть назад, неожиданно услышали девичий смех и плеск воды. Прелестная Эвелина остановила лошадь, прислушалась. Голоса и плеск доносились из-за холма...
Угадав, чем заинтересовалась его пассия, светлейший направил свою вороную в сторону холма. Стоило гуляющим подняться на вершину, как оба увидели у подножия круглый пруд, поверхность которого играла бликами... В пруду кто-то купался. Присмотревшись, светлейший узнал племянника. Распустив по воде длинные, как конский хвост, волосы, молодой наместник плавал в окружении целого десятка голых нимф, своих новых наложниц. За эти дни пленницы, кажется, успели свыкнуться со своим положением: они громко смеялись и обдавали возлюбленного брызгами воды...
