— Зачем вы рассказываете мне это? – уставился я него.
— Вы сами просили, - пожал он плечами.
Его лицо ничего не выражало. Я подумал о том азиате, обыденно исчезающим за волшебной дверью буррито и выходящем где-то еще. И в этот миг я почти задал Теннету вопрос о том, кто он, и что знает.
Не знаю. Быть может, это все равно ничего бы не изменило.
Время шло, а полиция так и не появилась ни у меня, ни в квартире Джона. Все утро я ужасно волновался о том, что я скажу, когда они появятся, но наступил полдень и я уже больше волновался о том, почему они за нами не явились за нами. Значит, все настолько вышло из-под контроля, что мы уже не входим в число их приоритетов.
После полудня я обнаружил, что стою на за стойкой, пытаясь оторвать ногтями магнитные противокражные наклейки с DVD (DVD – это такие диски для просмотра фильмов, если к тому моменту когда вы это читаете, их уже не будет). Я знаю, что уже не раз говорил о боли в глазу и плече, но хочу заметить, что укус на ноге тоже начал болеть, как сволочь.
Я мог бы сказать, что заболел, но я уже истратил все больничные за этот год и не мог брать новых до января. Я беру много больничных, большинство из которых составляют мои собственные Дни Умственного Здоровья, означающие, что я в настроении напасть на любого, кто спросит меня, о том, когда нужно возвращать диски из двухдневного проката – в среду или в четверг.
Я работал в ВидеО! Уолли пять лет, два из которых – менеджером. Я пришел сюда сразу после колледжа. Тогда я слышал, что Квентин Тарантино в момент начала своей карьеры работал в видеосалоне, и, наверное, вбил себе в голову, что буду работать и писать сценарии. Он должен был быть о полицейском из будущего с разумным огнеметом вместо руки. В девятнадцать лет это выглядело хорошим планом. Проблема в отсутствии родителей состоит в том, что некому сказать тебе, что ты выбрал путь, вымощенный весьма расплывчатыми представлениями о том, что мир должен тебе.
Люди, которые вырастили меня – не будем впутывать в это их имена – сделали все, что смогли. Хорошие люди, действительно верующие. Обращались со мной как с маленьким африканским беженцем, которого они спасли. Они знали мою историю, о том, я никогда не знал отца. Через много лет, когда у меня начались проблемы в школе и меня выгнали из-за того умершего пацана, они очень мне помогали. Они были на моей стороне все это время, а сразу после этого переехали во Флориду, намекнув, что, возможно, было бы лучше мне остаться.
