– Вот, понимаешь, и я…
Друзья поделились своими бедами, посетовали на произвол старших, которым все дано, а с них ничего не возьмешь.
– Нет, я так жить не согласный, – сказал Женьча. – Они думают, выросли большие, так все сойдет, а вот ты знаешь, иногда от величины не зависит. Вот электрический ток, например, один и тот же слона убьет насмерть, а мышу́ нипочем.
– Надо нам самим расти скорей, – заметил Коля.
– А ты кем станешь, когда вырастешь? План имеешь?
– Я сначала хотел музыкантом, а потом стал думать, что художником, а теперь, после этого случая, знаешь… В юнги запишусь и стану моряком-скитальцем. А ты?
– Да я-то хотел… – Женьча замялся, – машинистом. Тоже путешествовать много можно.
Но Коля, уже охваченный новой «придумкой», впился в него глазами, в которых горел синий, как спирт, огонек.
– А машинистом можно и на корабле быть. Ты иди к нам на корабль. Идет?
– Можно и на корабль, – сказал Женьча. – Если так, чуть что за ухо хватать будут, – так и на корабль пойду. А ты можешь сыграть «Раскинулось море широко»?.. Не можешь? Ну, сыграй что знаешь.
Коля сел за рояль и лихо пробежал по клавишам пальцами, отбарабанив гамму.
– А обратно можешь?
Коля сыграл гамму и в другую сторону.
– Я лучше тебе нарисую «Раскинулось море», – сказал он.
Вернувшиеся к вечеру после поездки по каналу папа, мама, бабушка и Катя, войдя в комнату, увидели, что на диване, приткнувшись друг к другу, тихо посапывают два моряка-скитальца. А перед ними на столе, возле пустого судка, лежала новая Колина картинка. Море было нарисовано на ней, раскинувшееся широко, и волны бушевали вдали, и берег, угрюмый и тесный, был виден, и корабль, оставляющий след, длинный, пенистый, постепенно пропадающий за кормой…
Ах, эти старшие! Как завидовала им Катюшка! Какие они интересные, независимые, смелые! Например, Женьча и другие мальчишки. Как вольно они живут! И ничего не боятся: выходят сами за ворота в переулок, бегают стремглав по лестницам, перемахивают через ступеньку, а то и две, совершенно не трусят соседской овчарки Джульбарса и как хорошо, как далеко плюют!.. А дядя Гриша, шофер, позволяет им накачивать насосом баллон на машине, и сам товарищ Орлов, старший дворник, дает им иногда длинную кишку и медный брандспойт, чтобы поливать двор и мостовую.
А что она? Финтифлига… Так назвал ее почему-то Коля. Что это означало, никто не знал. Но что-то тут таилось обидное. И уж совсем непонятно и обидно звучало другое прозвище, которым наделил ее старший брат: Симак-Барбарик… Все удивлялись, и мама и папа, почему Коля так называет сестренку, а тот только лукаво отмалчивался.
