Первей чуть кивнул головой. Да, так именно и называли языческие жрецы Владимира Святого, крестившего Русь. Преданья старины глубокой…
— … Предательство сие Рода нашего заступника имело тяжкие последствия, — негромко гудел старик. — Враз ослабела сила русская, и Царьград, что дрожал при Святославе при слове «рус» и платил дань князьям Киевским золотом, теперь уж сам собирал церковную дань-десятину с русичей, ухмыляясь про себя. Пока народ ещё держался старой веры, туда-сюда, а как забросил капища богов своих, так и началась междуусобица кровавая на Руси, и как верх кары небесной — проклятый Батыга…
«Родная, ты слышишь? Складно ведь излагает дед»
«Я тебе говорю, очень любопытный старик»
«А ну-ка и мы не лыком шиты!»
— Прости, что перебиваю ход твоих мыслей, Радомир Неверович, — подал голос Первей. — Не всё ли равно Создателю, кто и как его называет? Весь этот свет — его…
— Так-то оно так, — остро сверкнул глазами старый волхв. — Да вот только предательство наказуемо паче всех прочих грехов!
Помолчали. Огонь в печи угас, лампадки старик не держал, и мрак в избе был чёрен, как до сотворения света.
— Теперь вот новая волна грядёт… Папские святоши уж гнездятся в землях православных, склоняя народ в свою веру. Так и приучат народ — какая власть, такая вера… а там хоть и под татар, в магометанство. А того не думают — отчего это и татары свою силушку грозную враз утратили, и бьют их ныне не хуже, чем они всех когда-то? А по той же причине — родовых своих богов отринули они!
Снова помолчали. Первей почувствовал, как глаза слипаются.
«Не хочу обижать старика, Родная… Однако религиозные диспуты, это не ко мне. Я ж простой Исполнитель — мне говорят, кого, я режу…»
«Не вздумай сейчас уснуть. Потерпи, уважь старика. Исповедь это»
— … Отец мой, видя, как вконец угасает древняя вера, назвал меня Радомиром, в тщетной надежде, что верну я людям прежнюю радость, когда на Купалу девушки не таясь резвились с парнями нагими, и не зазорно то было — а сейчас платок с лица убрать боятся…Не сбылось. Костёр оборвал все надежды, лишь я и ушёл тогда… Здесь мой дом теперь, здесь и могила будет.
Старик вздохнул в темноте.
— Может, и зря я тебе говорю всё это, Первей Северинович. Однако жаль мне, что исчезнет вместе со мной древнее знание. Не удивился вот ты, что я твоё имя загодя знал? А кто из попов на это способен? Может, и знали они что-то, те, самые первые, да только власть свой путь имеет, с верой истинной различный в корне. На смену подвижникам приходят обжоры и лжецы, выгоняя истинных столпов веры из храмов, и кончается всё безобразием — с постной рожей молебны творят, а после чревоугодием да блудом занимаются…
