Юный техник, 2000 № 02 | страница 41

Д.КРАСКОВСКИЙ

Тело звезды вдруг дрогнуло, словно подучив улар электрическим током, раскололось по тысячам огненных линий и вывернулось наружу ослепительно желто-белым пламенем.

Тугие вихри обезумевшей материи на миг оплели пространство и изогнули время. Рванувшаяся во все стороны плазма бешено закручивалась в спираль вокруг маленького желтосветного шарика, образуя вокруг него все более плотное облако.

Время шло. Остывая, частицы газа и пыли все больше слипались в бесформенные комки. Они уплотнялись вокруг желтого Солнца, вскипали струями расплавленного камня, окружались твердой базальтовой коркой и душно-дымными одеялами атмосфер.

Одна из вновь рожденных планет оказалась не такой, как другие: ее недра постепенно источали из себя воду — жидкую, не замерзающую, поскольку солнечное тепло согревало тело планеты, но и не обращающуюся мгновенно в пар, ибо тепло это не было испепеляющим жаром.

Вспышки молний исхлестывали небо, рождая живое из неживого. И вот закопошились в теплых соленых заливах первые капельки жизни, ищущие пищу и рождающие себе подобных. Они росли, изменялись, заполняли своими потомками водяную оболочку, одевшую третью от Солнца планету.

Спираль времени раскручивала многоцветный калейдоскоп живых существ. Вот неуклюже прополз по илистому дну, расталкивая заросли водорослей, похожий на огромную мокрицу трилобит. Проплыла закованная в броню диковинная рыба и другая, в кольчуге чешуи.

Другая рыбина, словно забывшись, выбросилась из набежавшей волны на песчаный берег, поползла, неуклюже отталкиваясь толстыми ластами плавников, к зеленеющим неподалеку зарослям хвоща и папоротника. Ее движения становились все более ловкими, тело — все более гибким, и вот уже яркая ящерка шмыгнула во влажную темноту прибрежного леса. Другая ящерица, ростом с пятиэтажный дом, поволокла длиннющий тяжелый хвост по болоту, а за нею, осторожно вышагивая, словно курица на птичьем дворе, прокралось огромное чудовище с наполненной зубами широкой пастью и недоразвитыми лапками.

Небольшая мохнатая обезьяна, с испугом выглянув из кроны смоковницы, осмотрелась вокруг и, легко соскользнув с ветви на землю, заковыляла, постепенно выпрямляя сутулую спину.

Группа первых, еще похожих на своих хвостатых предков, людей брела по африканской саванне. Голые, беззащитные, без острых когтей, зубов и даже без панцирей, они набирали силу, противопоставляя слепой стихии умение мыслить и облекать мысли в слова. Оббитые до бритвенной остроты камни заменили им клыки, копья и стрелы — когти, шкуры убитых животных согрели в наступившую вековую зиму.