— Если такая заваруха начнется в другой раз, не знаем, удастся ли удержать команду, — вставил Гаврилов.
Оскар слушал матросов в большом волнении. «Как опасны сейчас вот такие «суповые бунты»! — думал он. — А матросы-то пошли за нами, но не за крикунами. Значит, наша партия имеет авторитет, силу на корабле!»
— Удерживать надо! — произнес он. — Вот вы рассказывали, что командир велел вылить суп за борт. Неслыханное дело! Так ведь?
— По всему видно, офицерье крепко перепугалось, — заметил Гаврилов. — Доподлинно известно, что командир не доложил о случившемся начальству.
— Может, господа офицеры извлекли урок из «Потемкина», — рассудил Лобадин. — Не решились на кровопускание.
— Возможно, это и так, — обдумывая слова матросов, медленно сказал Оскар. — Но и нам такое поведение офицеров необходимо учесть. Матросам продолжайте разъяснять: стихийное выступление одного корабля — только бунт, а нам нужно накапливать силы для революции… Меня известили, что восстание поднимет Свеаборг.
— Значит, скоро?! — не удержался Гаврилов.
— Не совсем, — ответил Оскар. — Как крестьяне уберут урожай, тут и следует ждать больших событий. Раньше никак нельзя. По сигналу свеаборжцев вы должны поддержать восстание и увлечь за собой остальные корабли отряда.
— Как мы узнаем о сигнале? — спросил Лобадин.
— О том я и хочу посоветоваться. Это будет условная телеграмма из Свеаборга. На кого, по-вашему, ее следует послать? — И, не дожидаясь ответа, вдруг спросил: — Что, если на товарища Гаврилова?
— Выбор правильный, — заметил Лобадин. — На корабле он вне подозрений, увольнительные получает безотказно.
— А вы сами-то как думаете? — обратился к Гаврилову Оскар.
— Пусть отобьют на меня, — согласился тот. — Нефеду и так дел по горло. К тому же на него начальство коситься стало.
— Вот и порешили, — сказал Оскар. — Телеграмма должна гласить: «Отец здоров». Это читай: «Восстание началось». Не забыли, что в воскресенье будет митинг?
— Как можно, товарищ Оскар, такое забыть! — воскликнул Лобадин.
— На митинге надо рассказать о вчерашнем случае, разъяснить товарищам, как сейчас держаться.
Выйдя из дома на Малой Юрьевской, Лобадин и Гаврилов заспешили к Ратушной площади. Там, в знакомом кабачке, была назначена встреча с Дмитрием Григорьевым, который отпросился на берег, чтобы купить часы.
Григорьев уже сидел за столиком в дальнем углу. Когда к нему подошли товарищи, он с нарочитой важностью вынул из брючного кармана часы и проговорил:
