На углу Большой и Малой Юрьевских улиц азовцы постояли у круглой афишной тумбы. Матросы не столько читали афиши, сколько внимательно просматривали улицу, настороженно прощупывали глазами прохожих.
— Как будто штилевая погода, — проговорил Гаврилов.
И они зашагали по Малой Юрьевской. Вот и нужный дом № 19. Вошли во двор. Гаврилов остался возле калитки, выглядывая на улицу. Лобадин приблизился к двери с двойкой, написанной на жестяном квадратике, и постучал ладонью, затем пробарабанил пальцами. Некоторое время в квартире было тихо. Потом послышался мужской голос:
— Кого нужно?
— Степан Петров тут проживает? — не очень решительно спросил матрос.
— Здесь, только его нет дома.
— Разрешите тогда письмо оставить.
Дверь приоткрылась.
— Входите.
Лобадин позвал спутника, и они вошли в полутемную прихожую.
— Что, не узнали? — спросил уже другим голосом человек, открывший дверь.
— Ну и артист же вы, товарищ Оскар! — восхитился Лобадин.
— Наше дело такое.
Оскар Минес провел матросов в небольшую комнату с простым столиком, железной кроватью и тремя венскими стульями. Два окна выходили во двор, на солнечную сторону.
Обычно свидания с нужными людьми Оскар назначал в сквере, чайной или просто на улице. Адрес квартиры на Малой Юрьевской он дал только для экстренных встреч руководителям большевистских организаций. Временного квартиранта в доме знали как мещанина Степана Никифоровича Петрова, приехавшего из Тамбова по личным делам.
Азовцы были здесь впервые, явились без предупреждения. Поэтому Оскар с тревогой спросил:
— Что-нибудь случилось?
— Да.
И Лобадин рассказал об инциденте, происшедшем на корабле накануне, 25 июня.
Во время обеда матросы обнаружили, что суп сварен из протухшего мяса. Команда отказалась его есть, вышла из-за столов и собралась на баке. Были вызваны командир и старший офицер. Лозинский сдержанно обратился к матросам:
— Чем, братцы, недовольны?
— Не хотим есть гнилое мясо, — послышалось в ответ.
Прибежал врач. Сделал пробу и доложил:
— Ничего особенного, есть можно.
Лозинский брезгливо пригубил ложку с супом.
— Обед за борт, приготовить другой! — громко приказал он и, резко повернувшись на каблуках, поспешил в каюту.
На палубе, кроме вахтенного начальника, который тотчас же ушел на ходовой мостик, не осталось ни одного офицера. Среди матросов снова поднялось возбуждение. Раздавались выкрики, призывы к расправе с офицерами.
— С большим трудом удалось угомонить горячие головы, успокоить людей, заставить их разойтись. А сегодня, — закончил сообщение Лобадин, — по распоряжению командира выбрали артельщиков.
