– Струна. Ничего, я завтра поищу настройщика. А песня, между прочим, хоть и мелодичная, но по смыслу того… «Кто-то вздохнул за стеной, что нам за дело, родной…» Ничего себе воспитание! Лишь бы нам хорошо, мол, было. А там, за стеной, стони, помирай, нам дела нет.
– Что же, по-вашему, я должна с ними «Марш ударников» разучивать обязательно? – тихо спросила Наташа.
Он помолчал в затруднении, вытер платком вспотевшую шею.
– Да нет, это я так. Мне нужно вас на одно слово, Наташа. Выйдем в коридор на минутку.
– Тётя Наташа, – закричала им вслед Катюша, – ты же обещала сказку нам дочесть!
– Дочитать, – машинально, чтобы скрыть все больше охватывавшее её волнение, поправила Наташа.
– Ну, дочитать… про Белоснежку, как она у гномиков в пещере жила.
Катюша, конечно, не могла понять, почему Наташа покраснела так, словно её поймали на чём-то запретном, а у Чудинова торжествующе блеснуло из-под нахмуренных бровей.
– Ну, что вы мне собираетесь сказать? – спросила Наташа, нехотя выйдя с Чудиновым в коридор.
– То, что уже не раз говорил вам: что вы дрянная девчонка с отвратительным характером, но при ваших данных…
– Я всё это уже в газете читала, – спокойно сказала Наташа. – Очень шумите, Степан Михайлович. Мы этого тут не любим, однако.
Она испытующе поглядела на Чудинова. Тот смущённо и трубно высморкался, уткнув нос в платок. И на уголке платка Наташа на мгновение увидела метку: «С. Ч.».
– Откровенно говоря, ничегошеньки я с вами не понимаю, – заговорила она, потеряв вдруг всякую уверенность. – То вы мне одним кажетесь, то совсем другим. Что-то запуталась я с вами.
– Наташа, может быть, хватит нам в эти самые ваши уральские разрывушки играть, а? Руку!
Он протянул ей свою широкую и уверенную руку.
– От вас, видимо, никуда не денешься, – невольно уступая, отвечала Наташа.
– И не будем спорить. Видите, я пришёл первый. Пришёл первый, чтобы вы на лыжне не остались – последней! Сам пришёл, деваться вам некуда. Сдаётесь? Ну?
– Сдаюсь.
Теперь они тренировались ежедневно. Чудинов был неутомим. Постепенно его заразительная, весёлая энергия стала передаваться и Наташе. После всевозможных упражнений и отработки отдельных элементов лыжного хода они в конце занятий делали прикидку с секундомером. И Наташа порой была готова возненавидеть эту маленькую, но дьявольски торопливую стрелочку, которая опережала её и достигала клювиком положенной черты прежде, чем Наташины лыжи пересекали условную линию финиша между двумя ёлочками.
