Шел Мишка в отцовском пиджаке, подпоясанный солдатским ремнем, широко размахивая палкой. За плечами мешочек-пудовичек. В нем другой мешочек, сшитый из материной станины красной. В красном мешочке — кружка жестяная, тряпочка с солью, кусок травяного хлеба и старая бабушкина юбка, которую надо продать городским.
Сережка шагал босиком с левой стороны. Большие мужичьи лапти с длинными бабьими чулками висели через плечо. К лаптям привязаны два мешка, скатанных трубкой.
Шли и уговаривались — друг друга не бросать. Захворает один — другой должен ухаживать. И кому подадут вперед, чтобы пополам делить.
Когда показалась маленькая станция, Сережка сказал:
— Гляди, Мишка, я дымок вижу. Это не наша чугунка?
Мишка растопырил ладонь около глаз.
— Теперь вся чугунка наша. На которую поспеем прежде, там и поедем.
— А много их?
— Штук двадцать.
— Ты передом пойдешь?
— Угу.
Сережка улыбался.
— Я все равно не боюсь. Сколько верст ушли, а ноги не устали. Давай сажени мерить!
— У меня шаги шире твоих.
— Я тоже буду широко шагать.
Мишка советовал:
— Не надо торопиться — хуже устанешь.
На бугорке присели отдохнуть. Вытащили тряпички с солью, расстелили на травке. Сережка сказал:
— У меня соли больше, чем у тебя.
— А хлеб у тебя есть?
— Положила мама четыре картошки.
— Картошкой не наешься, хлеба надо.
— Где я возьму?
Мишка нахмурился.
В мешке у него лежал кусок травяного хлеба. Хорошо, если бы и у Сережки лежал кусок травяного хлеба. Тогда у обоих поровну, а теперь невыгодно. Куснут раза по три — останется половина.
— Почему ты хлеба не взял маленько?
Сережка лежал на животе, обсасывая травку. Глаза у него стали скучными, верхняя губа плаксиво топырилась. Поглядел он в ту сторону, где деревня осталась — даже колокольни не видать. Поле кругом да столбы телеграфные. Если назад вернуться — до вечера не дойдешь.
Жалко стало товарища Мишке.
Вспомнил уговор — помогать друг другу, отломил кусочек хлебца.
— На! Придем на станцию отдашь. Ты думаешь, хлеба мне жалко?
Сережка молчал.
Съесть он мог больше фунта, а Мишка дал маленькую крошку. Не станут давать на станции — жди до утра. Не станут утром давать — жди до вечера. Посмотрел еще раз в ту сторону, где деревня осталась, вздохнул.
— Ты что вздыхаешь?
— Это я нарошно.
— Испугался?
— Ну, испугался! Чего мне бояться?
— Теперь все равно домой не дойдешь до вечера. Вечером волки нападут…
Оглянулся Сережка во все стороны, а Мишка рассказами страшными мучает:
— Дойдешь до Ефимова оврага — там жулики по ночам сидят. Недавно лошадь отняли у мужика и самого чуть-чуть не убили.
