— А я думала, что ты у меня совсем ничего не умеешь.
— Кое-что умею. Ты, пожалуйста, не забывай, что у меня было трудное детство. Рос я, несчастный, без бабушек и без нянь. Родители всегда на работе. Так что моей любимой едой всегда была картошка «в мундире».
— У тебя всегда были деньги на общепит, и к тому же всегда была еда в холодильнике, которую ты успешно уничтожал со своими друзьями.
— Угу. — Алешка отчистил маленькую картошину и тут же, отправив ее в рот, прожевал. — Я же не виноват, что у моих друзей не было обкомовских или совминовских пайков. У них глаза разбегались от того разнообразия, какое было в нашем холодильнике. Они не только сами наедались, но и маме с папой старались унести бутербродик. Но справедливости ради надо отметить, что и меня частенько подкармливали в семьях моих друзей.
— Картошкой «в мундире»?
— Да, а еще домашними соленьями, вареньями и пирожками.
— Хватит прибедняться, несчастный ребенок! И прекрати уничтожать картошку, а то на окрошку ничего не останется.
— Угу, — промычал Алешка, дожевывая очередную картофелину. — А зачем нам окрошка? В шестнадцатом веке на Руси ингредиенты окрошки не смешивались. Ели все по очереди и запивали квасом. Давай вернемся к истокам.
Алешка в очередной раз отправил в рот картофелину. Мама посмотрела на него и улыбнулась.
— В шестнадцатом веке на Руси еще не выращивали картошку. Историк! Тоже мне!
— Да что ты говоришь? А чем же они, бедные, питались?
— Репой. Так что можешь вернуться к истокам, на огороде Ольга Степановна посадила немного. Можешь поесть.
Последние мамины слова вернули Алешку к действительности. К Ольге Степановне. Ее мужу. Больше всего его поразил сегодня именно он, Павел Николаевич. Всегда тихий, спокойный, уравновешенный — и вдруг такие эмоции. Алешка пересказал матери разговор со стариком, на что та, пожав плечами, ответила:
— Ничего удивительного. Единственный близкий человек у Павла — Ольга, но все эти годы она ему не принадлежала, потому что фактически всецело принадлежала семье Татуриных. А любила больше жизни только Илью, хотя Павел с ней всю жизнь. Он вынужден был мириться с тем унизительным положением, в котором они оказались из-за Ильи. Они всю жизнь были на положении слуг, а для них обоих с их детдомовским и комсомольским прошлым это не просто. А то, как их вышвырнули из дома, когда в них отпала надобность? Ведь Илья даже не навещал их, хотя Ольга ему заменила мать. Нет, я очень хорошо понимаю Павла.
