(Варвара Петровна, вернувшись из Европы, где познакомилась с женой нового губернатора, инспектирует Петра Степановича, придираясь к его внешнему виду. Попутно ехидничает над губернаторшей.) Мы с Макаровой постоянно вспоминали эти фразы, а потом даже читали диалог по ролям и хохотали во весь голос.
Вчера вечером я взялся перечитывать «Бесов» и как раз дошел до этого места, до той самой мушки, что так веселила Макарову.
«— Мать ее в Москве хвост обшлепала у меня на пороге; на балы ко мне, при Всеволоде Николаевиче, как из милости напрашивалась. А эта, бывало, сидит одна в углу без танцев, со своей бирюзовой мухой на лбу, так что я уж в третьем часу, только из жалости, ей первого кавалера посылаю. Ей тогда уже двадцать пять лет было, а ее все как девочку в коротеньком платьице вывозили. Их пускать к себе стало неприлично.
— Эту муху я точно вижу…»
И Макарова, танцуя руками, изображала Варвару Петровну, изображавшую губернаторшу. Очень уж она, Макарова то есть, смешливой была — и именно это мне в ней нравилось больше всего.
(Расстояние 1161 км, общее время в пути 23 ч 34 мин.)
До этого мы не были особенно с Макаровой дружны. Изредка она писала мне в армию аккуратным почерком; восстановившись в универе, иногда я видел ее в курилке. Однажды она пригласила к себе на день рождения в общагу. Тогда, собственно, и понеслось.
Познакомились в колхозе после абитуры. Первачи, мы держались сплоченно, а она, перешедшая из Томского университета на второй курс, всегда была одна. Русская красавица ренуаровского типа. Как говаривала одна приятельница, «сорт южноуральский, низкожопной посадки». Притом в косынке и красных сапожках.
— Ты, что ли, из ансамбля «Березка» к нам?
Так и разговорились. Собирали морковь. Время от времени Макарова пропадала. Отрывалась от борозды и ковыляла в ближайший лесок. Студенческая общественность волновалась: что? как? зачем? почему? Таинственная Макарова будоражила так, что на общем собрании решили выследить отщепенку, чем же она там занимается. Наблюдение поручили мне, и в следующий раз, когда Макарова затрусила к деревьям, на некотором отдалении (дабы не спалиться) я двинул следить.
Даже не лесок, небольшая роща, посреди морковного поля — остров, заросший березами и кустами, высокая, в человеческий рост, трава. Когда я дошел, Макаровой уже нигде не было видно, потерялась среди растительности, точно никогда и не существовала.
Чудны дела твои, господи. Оббежал рощу вдоль и поперек, заглянул, казалось, за каждый куст, но Макарову словно корова языком слизнула. Пришлось возвращаться с пустыми руками, разочаровывать бригаду, мол, не выполнил вашего задания, не велите казнить, велите миловать.
