— А городок-то наш понравился? — продолжал допытываться старик, искренне довольный своим новым знакомством.
— Ничего, чистенький, — улыбнулась Аня. — Вот, вот, чистенький! Это все, гм… как его… ну, главный партийный начальник…
— Секретарь обкома? — подсказал Павел.
— Он самый, — обрадовался дед. — Он, сказывают, в субботу призвал всех начальников к себе и этак тихонечко говорит: «Завтра иду улицы чистить, а вы?» А им, стало быть, и деться некуда!
И вот утром сам-то выходит, как простой мужик, берет лопату на плечо, идет. За ним — другие. А город вытаял, грязный. Долго его чистили! Народу было видимо-невидимо. К вечеру, верите ли, в городе, как в доме.
Во как! — старик даже указательным пальцем вверх ткнул. — Новенький он у нас, секретарь-то, а, говорят, башковитый, дай ему бог доброго здоровья.
Распрощавшись с дедом, Грибановы пошли вниз по переулку.
Солнце заливало улицы своим теплом и светом. К полудню воздух накалился, стало жарко.
Осматривая город, Грибановы прошли много кварталов и вышли на улицу Ленина. Долго любовались: широченная, прямая магистраль утопала в зелени. Чьи-то заботливые руки бережно подстригали молодые, пышные деревья, подбеливали стволы, поправляли изгороди, убирали мусор. Все здесь радовало глаз.
И тут Павел снова вспомнил рассказ старика о «башковитом» руководителе…
Из-за многоэтажных домов показалось огромное, сверкающее на солнце белизной здание. Это был новый Дворец культуры. На фронтоне — скульптуры металлурга, горняка и колхозницы.
У входа — справа и слева на высоких пьедесталах — скульптуры пограничников. Один стиснул винтовку, устремив свой взор вдаль, второй с огромной силой замахнулся гранатой и застыл.
Уставшие, но переполненные радостью от увиденного в незнакомом городе, Грибановы пришли домой, в гостиницу.
После обеда Павел достал из чемодана новенькую записную книжку и на первой странице вывел: «Май, 1948 год».
Он торопливо стал записывать свои первые впечатления о далеком великом крае, что за голубым сибирским морем.
